Галина Марчукова - Пёстрые истории о школе и не только…

В детстве я жила в одном из переулков в районе улицы Плющихи, рядом с Домом архитекторов и церковью Благовещения Божьей Матери. На месте, где стоял наш дом, позже снимали фильм «Три тополя на Плющихе» (кафе, возле которого таксист ждал героиню).

Вид на Ростовскую набережную. Слева здание МИД, справа – Дом архитекторов, на фоне которого видна колокольня Благовещенской церкви. За ним – Плющиха и Ростовские переулки. 1950-е годы. Фото из сети Интернет

Мы знали, что по задумке архитекторов, на месте церкви должны были построить большой фонтан, от которого вниз, к набережной вела бы широкая лестница с фонарями по бокам. Ходили слухи, что будут ломать церковь.

И вот однажды (я была тогда в шестом классе) мы проснулись от грохота – ломали церковь! Я быстро собралась в школу, но забежала посмотреть, как огромными «ядрами» дробили бедное строение. И вдруг вижу: в грязи, в обломках камней валяется… череп.

Первая мысль – это же ЧЕЛОВЕК! Сейчас его затопчут! Что делать? Спасать!!! А кто спасёт? Конечно же, ШКОЛА! Я хватаю череп (Боже, сейчас даже страшно подумать, что делал этот правильный советский ребёнок!), мчусь домой, мою его под краном на кухне, заворачиваю в газету и скорее на уроки!

За минуту до звонка влетаю в школу, Времени нет забежать в кабинет биологии, врываюсь в свой класс. Куда положить? Крышка парты наклонная, не получится. Кладу на учительский стол. Первый урок – математика. Учительница, вечно злая, нервная, по прозвищу Семядоля, входит в класс, подходит к столу, видит свёрток, открывает его и… Что пароходный гудок по сравнению с её криком!

– Кто?!!!

– Я.

– К директору!!! С черепом!!!

Как же быстро бегают пенсионеры! Впереди – Семядоля, за ней – я, с черепом в руках, с ужасом в глазах. Дальше плохо помню. Кабинет директора. «Немедленно родителей в школу!» Звоню маме (она работала в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова). Путано объясняю. Слышу мамин голос:

– Бедный Йорик!

– Ты его знала?!!

Так я впервые познакомилась с творчеством Шекспира.

Я снова в классе. Весь день на меня приходят посмотреть: сорвала урок у самой Семядоли!

Семядоля ушла на пенсию, не доработав до конца четверти, а я… стала учительницей английского языка и проработала в английской спецшколе почти сорок лет.

Интересно, что бы сделала сегодняшняя двенадцатилетняя девочка? Думаю, отфутболила бы бедного «Йорика». А ведь это, наверное, был священник. Их хоронили при церквях. Что стало с черепом? Куда его дела школа? Спасли ли?

Конец октября. Последние дни перед осенними каникулами. Оценки уже проставлены карандашом в журнале, иду в школу с лёгкой душой, даже с удовольствием. Погода прекрасная, ядрёный воздух, ещё чуть-чуть и ударят утренние морозцы.

Смотрю, что-то шевелится в траве двора. Да это же черепашка! Настоящая черепашка, упорно шагающая куда-то по шуршащим листьям. Откуда здесь черепашка? Чья? А что, если она замёрзнет? Или выйдет на мостовую? Я осторожно беру черепашку, бегу домой, укладываю её в коробку из-под обуви, кладу туда листья капусты, морковку и блюдечко с водой, и бегу в школу.

Как же мучительно долго тянутся уроки! Мысленно я пишу объявления о найденной черепашке (а вдруг никто не отзовётся, и она будет моей?). Вдруг мысль пронзила меня. Альма! А если она выйдет на кухню и увидит мою черепашку? Господи, хоть бы её не выпустили на кухню, молилась я.

Мы живём в коммунальной квартире: папа, мама, младший брат и я. У нас в квартире ещё две семьи: очень интеллигентная, даже не могу назвать её старушкой, пожилая дама из дворян, и муж с женой и четырьмя детьми. Раньше в квартире жил профессор химии с семьёй. Им дали новую квартиру, а в этой осталась его тёща – та самая дама, к которой и подселили две наших семьи. И так получилось, что хотя мы въехали одновременно, та другая семья почувствовала себя в квартире главной.

Глава семьи, Александр, разгуливал по квартире в полосатой пижаме. Его жена, Валентина, сшила пижаму сама. На верхней части пижамы полоски шли вертикально, а на брюках – поперёк: не хватало материала, и его жена скроила, как смогла. Я не могла без смеха смотреть на это полосатое существо с длинным торсом и короткими ножками.

И хотя Александр не пил, не курил, не дрался с женой, прекрасно играл на гитаре, Валентина часто плакала из-за него. Как-то перед Пасхой она покрасила яйца и уложила их на большое блюдо, а утром увидела на каждом яйце надпись, сделанную её мужем: «Да здравствует 1 Мая!» (в тот год Пасха была 30 апреля, прямо перед майским праздником, а Александр был секретарём партийной организации на своей автобазе). Валентина горько плакала.