Глава первая
Те, кто хуже татарина
Здесь их никто не ждал, и это было прекрасно. Поскольку означало, что у них есть все шансы. Когда их ждали, когда о них знали заранее, это означало провал, крах, собственный непростительный промах, а иногда и предательство, утечку информации из кабинетов, чьи хозяева за подобное, будучи выявлены, расплачиваются исключительно высшей мерой, и никак иначе.
Когда их не ждали, это означало, что добрая половина дела сделана. Оставалось, как это у них заведено, обрушиться незваными и непрошеными, совершенно нежеланными – причем, что интересно, как бы и не существующими вовсе. Как принято испокон веков в подобных предосудительных забавах, от них в случае чего просто обязаны были категорически отречься и родная страна, и родная армия, и обижаться тут нечего – такая работа. Нет тебя, и все тут. Ты сейчас не человек, а оптический обман чувств…
Оставалось обрушиться, как снег на голову – хотя эта избитая метафора, пожалуй что, неуместна при данных конкретных обстоятельствах, на севере Южной Америки, совсем неподалеку от экватора, где снегопада не бывало со времен последнего ледникового периода. Скорее уж – как гром с ясного неба.
От скуки и полнейшего безделья капитан второго ранга Кирилл Мазур, живая иллюстрация к теории относительности – он был, и в то же время его как бы и не существовало на свете – еще долго перебирал в голове наиболее подходящие метафоры. Все это время он не отнимал от глаз небольшого, но мощного бинокля с великолепной оптикой, специально придуманной для тех, кто стремится подглядывать, сколько душе угодно, оставаясь при этом незамеченным. Никаких бликов на линзах, никаких солнечных зайчиков. Причем западноевропейская фирма-изготовитель, ручаться можно, свято верила, что ее товар используют исключительно мирные охотники-орнитологи и прочие там Паганели.
Ну, таковы уж условия игры. Ничего отечественного, вплоть до распоследних мелочей. Хотя страна, посреди которой они сейчас пребывали, давно и надежно подмята америкосами, это все же суверенная держава, член ООН, с коей Советский Союз поддерживает нормальные дипломатические отношения, понемногу налаживает торговлю, присылает на гастроли балетные труппы и обменивается профсоюзными делегациями. А потому здесь никак не полагается нелегально пребывать советским боевым пловцам, «морским дьяволам». Ежели что – скандал разгорится по полной…
Их и не было, а как же. Просто-напросто шестеро мужиков, на вид – стандартные европеоиды, с западногерманскими автоматами, итальянскими аквалангами, шведскими базуками, бельгийскими минами, французскими сигаретами и швейцарскими часами. Предметы снаряжения, взятые по отдельности, можно без особых хлопот приобрести в разных концах Европы как легально, так и на черном рынке – как, собственно, и произошло трудами неведомых Мазуру «интендантов».
Скверно только, что их осталось шестеро. В путь двинулись семеро, но седьмого шесть дней назад достал кайман, чертов здешний житель, кое в чем, приходится признать, превосходивший лучших в мире боевых пловцов – потому что был вовсе уж идеальной машиной для убийства, поставленной на конвейер задолго до появления на планете человека, еще во времена динозавров. Все произошло слишком быстро, чтобы они – даже они – успели что-нибудь сделать. Кайман сидел в засаде. Молниеносный бросок, фонтан брызг, сплюснутый чешуйчатый хвост, на миг взметнувшийся над взбаламученной тинистой водой – и бесполезно преследовать, и непонятно даже, в какой стороне исчез с добычей безмозглый хищник, и нет времени дать волю эмоциям и чувствам… Скверно и грустно. Обиднее даже, чем потерять своего в бою. И ничего тут не поделаешь, хоть ты лоб себе разбей…
Коротко, со злостью, выдохнув, Мазур вновь поднес к глазам бинокль и продолжил наблюдать за успевшим осточертеть зрелищем. Американская военно-воздушная база, за эти четверо суток визуально изученная лучше собственной квартиры, а до того знакомая по спутниковым фотографиям, вольготно и безмятежно располагалась в низине – бетонированные взлетно-посадочные полосы, серебристые емкости с горючим, радарные установки, строения из рифленого железа с плоскими крышами – жилые домики и склады, столовая и штаб, лазарет и чистенькие сортиры. Все это обширное хозяйство аккуратно обнесено столбами с колючей проволокой – как обыкновенными «нитками», так и косматыми мотками «спирали Бруно». Американский размах, конечно. Одной колючки угрохано с десяток миль, да и бетонные столбы они определенно привезли с далекой северной родины, очень уж у столбов аккуратный вид…
Умеют янкесы обустраиваться под любыми широтами. И порядок поддерживать умеют, этого у них не отнимешь. Мазур самокритично отметил, что отечественный военный аэродром где-нибудь в аналогичной глубинке выглядел бы со стороны отнюдь не так благолепно. Вон там непременно громоздились бы Эверестом ржавые бочки, вон там валялись бы грудами и россыпью ржавые железяки непонятного происхождения, а в тех вон подходящих кустиках отсыпался бы подальше от начальства запойный прапорщик. И уж обязательно – парочка заброшенных грузовиков без колес, хлам и мусор вокруг вонючих контейнеров, лужи солярки. А здесь – ничего похожего. Ровные дорожки, чистенькие, наглухо закрытые мусорные ящики, крылечки-занавесочки, лавочки. Даже несколько цветочных клумб обустроили эти декаденты…
И лениво обвисший звездно-полосатый штандарт на высоченном дюралевом шесте, тоже чистеньком, словно вымытом с мылом. И шестиствольные пулеметы на вышках – электрические монстры, выплевывавшие по несколько тысяч пуль в минуту (а ничего расположены, грамотно). И несколько легких бронемашин для подвижной обороны периметра при необходимости. И, разумеется, самолеты, самолеты… Аэропланы, ради которых все и затевалось. Точнее, затевалось-то все ради одного-единственного, даже не вооруженного.
Вот он, чуть левее от наблюдателя, совсем недалеко от безукоризненно параллельных «нитей» колючки (шесть нитей поверху и метровой высоты «спираль Бруно» по земле). Та самая птичка. Красавец, стоит признать, изящный, длиннокрылый, супераэродинамический, высотный. «Джи-эр-двенадцать», новейший самолет электронной разведки, оснащенный аппаратурой, гордо именуемой «техникой двадцать первого века» (хотя до конца двадцатого столетия, согласно хронологии, осталось еще пятнадцать с лишним лет)…
