Глава первая
Дальнее синее море
Перед лицом мелькнул продолговатый грузик, прикрепленный на коротком лине к болтавшемуся на водной глади буйку. Капитан третьего ранга Кирилл Мазур по прозвищу Пиранья целеустремленно и неспешно, как проделывал это сто раз, уходил на глубину. Последним из трех, как и полагалось командиру. Далеко не всегда командир обязан красоваться на лихом коне впереди строя.
Пеший-Леший и Мозговитый погружались сноровисто, почти синхронно. Мазур наблюдал за ними совершенно спокойно. При всей своей недолговечной, но накаленной неприязни к Мозговитому он вынужден был признать, что этот навязанный ему штатский спец умеет обращаться с аквалангом и под водой определенно не новичок, надо отдать ему должное.
Вода была чистейшая и прозрачная, солнце просвечивало ее чуть ли не до дна, покрытого густыми высокими зарослями какой-то экзотической подводной флоры. Мазур понятия не имел, как называется это колышущееся мочало, о чем нисколечко не сожалел. Мелкая рыбья сволочь лениво разбрызгивалась в стороны и тут же вновь сбивалась в стайки, не особенно и пугаясь троицы царей природы. Рыбы покрупнее степенно отплывали, такие же непуганые. Поблизости до сих пор так и не объявилось ни одной акулы, что было исключительно приятно. Ни у кого из них не имелось при себе серьезного оружия, разве что ножи и опереточные остроги – такими уж оказались правила игры. Всего лишь искать то, что обронили другие. И потому вроде не следовало бы ждать, что навстречу выплывут столь же безмолвные и целеустремленные ребята, настроенные на драку до последнего. А впрочем, не надо зарекаться, ничего еще неизвестно. Законные хозяева потери могли в конце концов добраться в эти места, пуститься на поиски аквалангистов…
Они погружались, размеренно колыша ластами, не оставляя за собой пузырьков воздуха, и Мазур уже видел на дне нечто темное, инородное, никак не походившее на творение природы. Была в нем некая правильность очертаний, которую могли придать человеческие руки. Вот только… Вот только этот высокий, странный, покосившийся предмет, судя по первым наблюдениям, пролежал на дне долгие годы, а значит, никак не мог оказаться тем, что они старательно искали вторую неделю. Издали видно, что эта загадочная штука покрыта плотным слоем известковых отложений, коралловой коркой, или как там эта гадость еще именуется по-научному. Короче говоря, если попросту, загадочная штука слишком долго тут валялась, заросла толстенной коростой.
Высотой она была не меньше человеческого роста, сверху торчало нечто вроде обломанной трубы, справа виднелось нечто вроде бака или бочонка, слева – что-то напоминавшее толстое колесо, и еще какие-то кривые штуки…
Достав нож, Мазур поскреб то, что больше всего напоминало обломанную трубу. Взвилось облачко мути, вскоре раздался противный скрип – наточенное лезвие скользнуло по металлу.
Его подчиненные торчали рядом, из-за масок нельзя было разобрать выражения лиц, но и так ясно, что все поголовно ощутили нешуточное разочарование. Очередная пустышка. На морском дне столько хлама, в том числе и металлического, заставляющего чуткую, но безмозглую электронику срабатывать…
Глядя на Мозговитого, Мазур выразительно, демонстративно пожал плечами. Тот сделал яростное движение рукой, выражавшее нешуточную досаду. Мазур вторично пожал плечами, еще энергичнее, красноречивым жестом показал на непонятный предмет: мол, чем богаты… Сам должен понять, штафирка чертова, что именно на эту штуку сработала аппаратура и ничего другого в окрестностях не сыщется.
Похоже, Мозговитый наконец осознал нехитрую истину. А Мазура вдруг осенило. Он догадался, что это за морское чудо. Паровая машина с какого-то невезучего судна, затонувшего здесь не менее ста лет назад – очень уж древней она выглядела, пожалуй, тут не сотней лет попахивает, а временами, скажем, Крымской войны. Все деревянные части давным-давно сгнили, рассыпались, уничтоженные морской водой, осталась только машина…
Но у него не было ни малейшего желания изображать из себя подводного археолога, его в силу профессии и специфики задания интересовала главным образом современность. И потому он преспокойно подал сигнал к подъему – а остальные двое охотно повиновались, тоже не склонные к долгому любованию антиквариатом.
Над головой появился овальный темный силуэт днища, Мазур двумя сильными гребками изменил направление, пропустил вперед подчиненных и последним вынырнул на поверхность рядом с кормой суденышка. Ухватился за планшир, мгновенно обретя прежний вес, став тяжелым и неуклюжим в первые секунды, перевалился через борт на корму. Выплюнул загубник, снял баллоны, пояс с грузом, ласты, ни на кого не глядя, принялся стаскивать желто-черный гидрокостюм.
На небе сияло клонившееся к закату солнышко, совсем неподалеку красовался безымянный и необитаемый островок, напоминавший пышный пучок петрушки. Океан романтично простирался до горизонта. Небольшое, но надежное одномачтовое суденышко под названием «Ла Тортуга», что по-испански означало всего-навсего «Черепаха», дрейфовало на восточной окраине Карибского моря. Того самого, что прославлено в известной песне про бригантину. «В флибустьерском дальнем синем море…» Так вот, это – здесь. Флибустьерское дальнее синее море – это как раз Карибское. Именно его воды бороздили и пенили герои книг, которыми Мазур зачитывался в детстве – и Джим Хокинс, и капитан Флинт, и капитан Блад, и персонажи «Наследника из Калькутты», и много кто еще. То самое море. Здесь и в самом деле обитали когда-то в превеликом множестве не книжные, а самые настоящие пираты, здесь брали на абордаж груженные золотом по самую палубу галеоны, здесь обнаглевшая вольница не просто перехватывала «золотые караваны», а брала штурмом немаленькие города, здесь пролили море крови и выхлебали море вина, здесь благоденствовала без всяких законов пиратская столица Порт-Ройяль, пока ее не смахнуло к чертовой матери жуткое землетрясение.
