Максим Земнов - Писатели в объективе. 1978—2020

Фотограф Максим Земнов

Верстка Дмитрий Горяченков

Составитель Константин Фёдоров

© Максим Земнов, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0051-8612-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Максим ЗЕМНОВ родился в 1956 г. Служил в армии, окончил фотоотделение журфака МГУ. Работал в издательстве «Молодая гвардия». Печатался в «Литературной учебе», «Юности»… Издал несколько книг. Более 40 лет снимает писателей, критиков, актёров…

Похожи!

Какой замечательный оборот: «В доброе старое время…». История так и эдак торопится отказать нам в этом заблуждении, норовя образумить объективностью. А вот оглянешься на минувшую жизнь тихим вечером в кругу друзей и, ни на минуту не забывая о контексте жизни, всё-таки опять с улыбкой вздохнёшь: «А в доброе старое время…» Это Бог по милости своей прибирает в нашей душе, пряча тёмное и подчёркивая лучшее.

Ну, думаешь, зато уж фотография точно станет на сторону исторической объективности и не даст обмануться. Ан вот здесь, под взглядом Максима Земнова, который сам писатель и знает, как даётся слово, человеческое лицо словно вспоминает свой небесный замысел и поворачивается живой правдой. И захочешь прихорошиться – не выйдет. Объектив всё равно выберет подлинность. И если взгляд фотографа бережен и внимателен, сразу весь человек наружу. И мы поневоле глядим на такой портрет тоже каким-то обобщённым зрением, неожиданно для себя таинственно выделяя, похож или не похож человек на своё житейское назначение, особенно если с портрета глядит поэт, музыкант, прозаик.

Кто постарше непременно вспомнит портрет Хемингуэя в свитере, висевший чуть ли не в каждом общежитии 60-х годов. Никто не знал, что это работа Юсефа Карша – что нам было до авторства? Это был наш общий «старина Хэм», которого мы тогда взахлёб читали. А у художников глядел со стен общежития столь же популярный портрет Пабло Пикассо работы Ирвина Пенна, с которого Пабло глядел на своих молодых коллег из-под шляпы смешливым и цепким взглядом коллекционера человеческих страстей. А портреты Виктора Ахломова! Его Шостакович, Ахматова, Рихтер, Искандер, Войнович – не оторвёшься! Живой портрет времени и невольный вывод: не может не быть «добрым старым» время, в котором складываются такие лица.

И вот перед зрителем (читателем) новая «антология» или «хрестоматия» человеческих лиц – писателей ушедших и уходящих лет. Я вглядываюсь в них с особенной ревностью – таковы ли, какими я знавал в разное время почти всех их. Вот разве Степана Петровича Щипачёва не застал – в мои молодые «оттепельные» лета над ним уже принято было посмеиваться, без конца снисходительно цитируя: «Любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне». А лицо на портрете прекрасно, и оно знает чудо любви лучше всех молодых насмешников. А с Виктором Борисовичем Шкловским сиживал в Переделкине и очень хорошо помню это нетерпеливое движение, когда мысль летит и требует рук, лица и всей крепкой фигуры.

Да, да, похожи! Похожи! И светлый спокойный, несуетный, как его проза Борис Екимов, и смешливый Владимир Костров с его пушкинской жилкой, и все время чуть самозащитный Михаил Попов, и мягкий, всегда будто чуть ограждающий писателей от несправедливого суда Андрей Турков, и академически пристальный Игорь Шайтанов.

Со всеми хочется побыть памятью – с Окуджавой, который и на снимке, и в жизни, всегда будто и дома, и вместе на улице, и с Распутиным, который всегда на невольной, нелюбимой им, но неизбежной трибуне в противостоянии неправде и в святой обороне добра и света, и с Левитанским, который в моей памяти почему-то непременно рядом с Самойловым (видно, от их житейского соседства).

А сопровождающие фотографии суховатые биографические справки и яркие и критические характеристики героев только подтверждают выработанную жизнью правду лица. И теперь, вместе в этой книге, они – общий портрет советской литературы, которую мы под весёлым давлением нового поколения постарались отодвинуть в насмешливые пределы, чтобы расчистить место молодым ребятам, которые уже не хотят прививаться к спасавшему нас живому древу традиции и ищут уже цветных цифровых снимков, которые вернее отражают их цифровую поэзию и прозу.

Но их уже будут снимать другие мастера из соперничающих молодых честолюбцев, и уже другой читатель будет определять похожесть их лиц на их постмодернистские сочинения. А мы с Максимом Земновым останемся дописывать свою чёрно-белую главу уходящего «доброго старого времени».

Титаном ХХ века, бесспорно, был Виктор Шкловский, человек – век, свидетель и описатель почти всех литературных событий. Историк и теоретик литературы. Обладатель золотого пера. Его «поэтизмы» – филигранные фразы сверкают, как алмазы, и разят, как кинжал. Он был талантливый выдумщик, полный энергии, открытий и формулировок. В нём бурлила жизнь, и он любил жизнь. В энциклопедиях он представлен как прозаик, литературовед, критик, сценарист, киновед. А ещё он – эссеист, формалист, скандалист и прочий «ист». Яркий, неповторимый филологический гений.

Как всё должно было совпасть: голос, рост, артистизм для огромных аудиторий, маниакальные приступы трудоспособности, уменье расчётливо, а иногда и храбро рисковать, врождённая житейская мудрость, простодушие, нечто вроде апостольской болезни и, конечно же, незаурядный, очень сильный талант.

…В новой лирической поэзии роль Е. Евтушенко значительна и велика. Ему удалось, непреднамеренно, без умысла, корысти и расчёта, возбудить к произрастанью какой-то неведомый доселе звук. А звук и есть сущность поэзии. В звуке и мировоззрение, и миросозерцание, в звуке – врождённый идеал и всё сущее.

…Булат – человек вне времени, всегда молодой и всегда взрослый. Он и запел свои песни не просто так, но зная, что поэзия была песней при самом своём рождении. И он вслед за Вертинским вернул поэзию к её основам. Но представим себе, что Булат не спел ни одной песни, что он вообще не умеет играть на гитаре и считает профанацией образа поэта, когда люди поют свои стихи… Что было бы тогда? Булат, конечно, почти ничего бы не потерял, потеряли бы мы. Но всё равно множество композиторов положило бы его стихи на музыку, и среди них был бы тот же Исаак Шварц, тот же Сергей Никитин и многие другие. Так что стихи Булата не ушли бы от своей судьбы!