1. Пролог
Остров Механа в Тихом океане, 2010
Лилиан
Лежу с закрытыми глазами, вспоминая, как вчера рассталась с Павлом. Танцы, костёр, беснующиеся обнажённые дикари, ядрёное зелье, шаман, а дальше полный провал. Голова кружится, и пить хочется страшно. Подушка точно не моя. Прислушиваюсь к тишине и приоткрываю веки. Так, докатилась! Верх легкомыслия напиться и очнуться на яхте у мужчины, которого вчера впервые в жизни видела. Хорошо, не в постели шамана. Застонав, поворачиваюсь на бок и вижу на тумбочке стакан воды с долькой лимона. Выпиваю минералку до капельки и заглядываю под одеяло. На мне бельё и длинная футболка Павла. Хм, деликатно с его стороны, зачёт. Сажусь и обнимаю колени. То ли меня покачивает, то ли яхту. Прислушиваюсь — мотор гудит. Похоже, наглец и правда меня решил похитить. Вот скот! Его вообще интересует мнение женщины, которая ему даже не сказала «да»? Покачиваясь, дохожу до маленькой узкой дверцы. В гальюне обнаруживается душевая кабина. Включаю воду, вспениваю в ладонях зеленый гель с ароматом лайма и наношу его на тело. Яхта резко накреняется, и я больно ударяюсь плечом о стену. Неужели мы правда плывем?
Возвращаюсь в каюту и замираю в дверях. На тумбочке дымится кофе в пузатой чашке, на блюдце лежит круассан с сырной корочкой, судя по аромату. Павел в синих шортах с белой полоской по шву вскакивает с кресла, подходит ко мне и стягивает с моей головы полотенце. Влажные волосы рассыпаются по плечам. Вцепляюсь в футболку, испугавшись, что он и её сейчас отберёт. Выстиранное бельё комком падает из моих рук на пол.
— Доброе утро, русалочка, — сегодня голос у Павла с хрипотцой. Он касается губами моей щеки. От него разит спиртным, и я инстинктивно ещё больше сжимаюсь внутри. — Я принёс тебе завтрак. Как ты?
— Доброе утро. Спасибо, но совсем нет аппетита. Чувствую себя, словно меня переехал поезд. Но у меня к тебе несколько вопросов, — толкаю его кулаками в грудь.
Павел отступает, поднимаю и вешаю бельё на стул. Забираюсь под одеяло и украдкой поглядываю на Павла. В его карих глазах нечто похожее на сочувствие. Этого ещё не хватало! Но, к счастью, призыва к соитию в них тоже не читается. Наверное, у самого голова, как медный чан. Постараюсь выглядеть дружелюбно.
— Слушаю тебя, моя прелесть, — Павел садится рядом со мной на постель, — что тебя беспокоит?
— Это ужасно, но я не помню ничего из того, что произошло вчера, — мне неловко до безобразия. — Поэтому просто расскажи, как я оказалась у тебя в постели, и… было ли что-нибудь между нами?
Павел берёт чашку с кофе и подносит к моим губам.
— Сначала тебе нужно немного перекусить, ну, будь хорошей девочкой.
Отпиваю глоток.
— Небеса! Я уже совсем забыла вкус старой доброй арабики.
Павел отламывает кусочек круассана и кладёт мне в рот.
— Мне нравится заботиться о тебе. Пожалуй, буду всегда кормить тебя сам.
— Слушай, — вскипаю, как перекись на ране, — хватит вести себя так, будто мы женаты!
Павел смеётся и салфеткой снимает крошку с моей губы. Я бью его по руке. Он хмурится и возвращается в кресло.
— То есть всё заново, — хватается он за голову. — День сурка! Почему ты ведешь себя так, словно мы незнакомы?
— Потому что мы незнакомы! Понятия не имею, кто ты, — кричу, и силы оставляют меня. Голова утопает в подушках, а голос предательски дрожит: — Но что делало моё тело вчера, пока душа была в отключке, известно, уверена, только тебе.
— Похоже, я рано расслабился, — Павел, поджав губы, сцепляет пальцы.
— Верное замечание.
— Лил, у меня есть две новости. Хорошие они или плохие — решать тебе, — он отводит взгляд.
— Продолжай, — в голове оркестр грянул тревожную дробь, виски сдавила острая боль.
— Между нами сегодня ночью ничего не было, — Павел явно тянет время. — Мы просто приехали на яхту, я помог тебе переодеться и уложил спать.
— Вообще не помню, но новость, и правда, хорошая. Какая вторая?
— Видишь ли, дело в том, что мы вчера поженились, — он с вызовом смотрит на меня. — И я не хотел, чтобы ты пропустила не только свадьбу, но и первую брачную ночь.
— Что мы вчера сделали? — мне на грудь точно каменную плиту кинули. — У тебя что-то с дикцией или у меня проблемы со слухом?
— С дикцией у меня всё в порядке, и у тебя со слухом тоже, — Павел закидывает ногу на ногу и улыбается. — Ты жена, а я — муж. Отныне и навеки. Документ, скреплённый нашими подписями и кровью, лежит у меня в кабинете. Вчера ты сказала «да».
Смотрю на левое запястье — под плетёным кожаным браслетом пощипывает свежая ранка.
— Это обручальный браслет, — Павел показывает на своей руке точно такой же.
— Бред! — откидываю одеяло и встаю. — Проводи меня в гостиницу. Мне не нравятся такие игры.
— Но это не игра, — Павел тоже поднимается и берёт меня за плечи. — Мы уже в открытом океане.
В голове начинает проясняться. Вот я балда! Даже не догадалась посмотреть в иллюминатор! Павел считывает мои мысли и подводит меня к окну. Впереди безбрежная водная гладь.
— Смотри-ка, дельфины! — Павел указывает на три чёрных пятна мельтешащих на бликующей зыби.
Но меня сейчас не тронули и не удивили бы даже амурские тигры, проплывай они за бортом.
— Кажется, начинаю понимать, — поворачиваюсь к Павлу. — Ты ненормальный? Понимаешь, что я подам на тебя в суд?
— Судья на корабле только один. Моя яхта — мои правила. На что жалуетесь, прекрасная леди?
2. Глава 1
Остров Механа в Тихом океане, 2010
Днём ранее.
Лилиан
— Будь проклят день, когда я послушалась Русито и рванула с ним из Штатов в эти жуткие тропики! — причитаю, закрывая на ключ дверь номера. — Уж лучше бы меня сожрали репортёры и растоптали фанаты Кроули.
Теперь мой спаситель снимается на островах, а я из последних сил отбиваюсь от приставаний его дорогого племянника — сына вождя. Сам предводитель племени затаил на меня обиду.
— Жара, насекомые, жуткие нравы и отвратительное обслуживание! — Спускаюсь по скрипучим рассохшимся ступеням двухэтажной развалюхи с гордым названием "Сердце океана". — Общество распущенных дикарей! Вот тебе, милая, расплата...
Внутри меня гуляет торнадо. Я — единственный постоялец гостиницы уже на протяжении месяца. Незнакомец в холле заставляет меня остолбенеть на мгновение. Кажется его зовут Павел, мы плыли вместе на яхте французского ТВ. Просыхал он редко и, похоже, меня не узнал. Пялится теперь с нескрываемым восторгом во взгляде, даже склонился в изящном поклоне. Я чуть растягиваю губы из вежливости. Всё-таки первый европеец за время моего добровольного заточения. Спешу проскользнуть на улицу. Трещит рвущийся шёлк — моё парео зацепилось за щербатую дверь. Распахнутая настежь, она ни днем, ни ночью не спасает от духоты. Ткань расходится и оголяет мою ногу до самого бедра. Ходить с такими разрезами здесь небезопасно, и я, охнув, стремглав бросаюсь обратно к лестнице. Павел встает у меня на пути. Стопа предательски подворачивается, и я падаю на четвереньки, больно ударяясь коленями о неровные доски пола.
