Душа человеческая есть дух. Сего ради не чем иным, как токмо единым Богом, яко образ Божий Первообразным своим, удовольствоваться не может. <…>
Дух бо есть бессмертный, и потому не тленным и смертным веществом, но живым и бессмертным Божеством удоволяется.
Святитель Тихон Задонский. Из Писем Келейных (21)
Для многих читателей, впервые открывших книгу писем святителя Тихона Задонского, возможно, явятся неожиданностью архаичность слога и напряженный пафос ее первых строк. Но тот, кто даст себе труд вчитаться в эти страницы, скорее всего, будет покорен их силой, непосредственностью и пронзительной искренностью, удивлен тем, что письма, написанные в XVIII веке, более двухсот лет назад, так точно нашли своего адресата именно в нашем лице. Большинство из нас сейчас буквально пленено быстро меняющимся миром с его внешними эффектами, угрозами и посулами, с его кажущимися перспективами и грядущими новыми бедами. Призраки возможного обустройства своей тихой гавани навязчиво манят тех, кто еще не растерял свои силы в ходе борьбы за элементарное выживание. Мир обманом завлекает человека во все более активный бег по замкнутому кругу своих забот… И только в пору личных потрясений, болезней и потерь мы будто отрезвляемся от навязчивого многоголосья мнимых целей и оказываемся лицом к лицу с болью и томлением души – единственного, что в нас вечно. Множество вопросов роятся в нашем сознании, простых и в то же время, кажется, неразрешимых. Какова главная цель человеческой жизни? Почему каждый должен умереть и как быть готовым к смерти? Что ждет человека за порогом жизни и от чего зависит его судьба в вечности? Для чего дается нам страдание? Как переломить бесконечную череду забот, переменить свое внутреннее состояние и сердцем обратиться к Богу? Как победить свое малодушие пред Богом и людьми? В чем смысл искушений и как достойно их перенести? Как противостоять греху? Как бороться с отчаянием и унынием? Как спасти свою душу?..
Святитель Тихон обладал от Бога тем редким даром, который способен воспринять и достойно понести не каждый, – ощущением духовной реальности ежеминутно, во всех обстоятельствах жизни, напряженным вниманием к своей душе. Об этом свидетельствуют воспоминания его современников и его творения. «В сочинениях моих я старался о пользе и исправлении братии моей – христиан, а более в них душу свою унывающую поощрял к покаянию и подвигу благочестия»[1],– пишет святитель.
«Ныне время терпения есть: потерпим убо ныне.
Будет время утешения, и тогда изобильно утешимся»
(Письма Посланные, 38)
Жизнь святителя Тихона пришлась на период междуцарствий – он родился в 1724 году, в царствование Петра I, пережил эпоху «дворцовых переворотов» и почил в 1783 году, в царствование императрицы Екатерины II. Это время переломное в истории России, тягостное и скорбное для Церкви – век секуляризации, начатой петровскими реформами, век насильственного переворота в русском сознании. По словам протоиерея Георгия Флоровского, в эту эпоху «поляризации душевного бытия России… русская душа раздваивается и растягивается в напряжении между двумя средоточиями жизни, церковным и мирским»[2]. Государство уже чувствовало себя свободным от мнения Церкви. Откровенное западничество Петра, его стремление реорганизовать церковное управление по образцу протестантских стран и низвести Церковь до положения одного из государственных ведомств поставило ее в унизительное положение. Высокое мистическое предназначение Церкви было практически предано забвению, а ее бытие и деятельность рассматривались и оценивались преимущественно с точки зрения соображений государственной полезности. Упразднение патриаршества и введение синодального управления, политика, направленная на сокращение числа монастырей и окончательная секуляризация церковных владений при Екатерине II способствовали обмирщению национального сознания. В светской культуре господствовал рационально-просветительский оптимизм, упоение безграничным познанием природы и новой эстетикой человека-творца, с легкостью ставящего вечное на службу сиюминутному.
Реформы коснулись и одной из ключевых сфер для судеб общества – образования духовенства. «Эллино-греческое училище», открывшееся в Москве в 1685 году, вскоре преобразуется в Славяно-латинскую академию, получившую в 1775 году название «Славяно-греко-латинской академии». Выходцами из Малороссии и Польши повсеместно были учреждены школы латинского образца, широко открывшие двери для проникновения в Россию западной богословско-философской литературы, которая, несомненно, приучала умы к систематической мысли, но была чуждой православному мироощущению. Язык светской и церковной культуры XVIII века причудлив и странен для русского уха – в нем господствуют латынь и полонизмы, облекающие богословие того времени, словно легкое и фривольное западное платье человека, с риском для своего здоровья поспешающего за иноземной модой.
На фоне XVIII века личность святителя Тихона поражает, с одной стороны, своей беззащитной искренностью, а с другой – духовной силой и чистотой вероисповедания, пронесенной им через всю жизнь и, в конечном счете, позволившей его душе победить мир.
«…Сие было до пострижения моего в монашество… В месяце мае ночь была весьма приятная, тихая и светлая: я вышел из келии на крыльцо, которое на северную сторону было, и стоячи размышлял о вечном блаженстве. Вдруг небеса разверзлись, и там такое сияние и светлость, что бренным языком сказать и умом понять никак невозможно; но только сие было кратко, и паки небеса во своем виде стали, и я от того чудного явления более горячее желание возымел ко уединенной жизни»[3]. Будущий архипастырь принял монашеский постриг в Лазареву субботу 1758 года с именем Тихон[4], в честь святителя Тихона, епископа Амафунтского, а через несколько месяцев был рукоположен во иеромонаха и назначен инспектором Новгородской семинарии. Вступление на стезю послушаний ученого монашества – набравшего силу сословия нового времени – стало началом его стремительного восхождения по иерархической лестнице. Через год он уже архимандрит, настоятель Желтикова, а затем Отроча монастырей и ректор духовной семинарии в Твери, член Духовной Консистории.
«Я никогда не мыслил о важном сане… У меня были мысли непременно куда-нибудь удалиться в пустынный монастырь, пострищись в монахи и проводить уединенную жизнь»[5],– говорил святитель своему келейнику Василию Чеботареву. Но Промысл Божий судил иначе. Всего через три года по принятии монашеского пострига, на 37-м году жизни, архимандрит Тихон был облечен саном и властью архиерея: при избрании в Синоде викария Новгородской епархии жребий трижды пал на него. 13 мая 1761 года в Петропавловском соборе совершилась его хиротония во епископа, а в феврале 1763 года указом императрицы Екатерины II он был определен на Воронежскую кафедру – одну из самых бедных и неблагополучных в стране. В Воронеж святитель прибыл из Москвы, где, по распоряжению императрицы, присутствовал на последнем заседании в суде над Ростовским митрополитом Арсением (Мацеевичем), который открыто противостоял политике императрицы, отстаивая неприкосновенность церковного достояния. Лишенный сана и священства, владыка Арсений был сослан на север в отдаленный монастырь, а в 1767 году расстрижен и под именем «преступник Андрей Враль» заточен в каземат Ревельской крепости, где и скончался через 5 лет.
