1
Плиний Септицию>1 привет.
(1) Ты часто уговаривал меня собрать письма, написанные несколько тщательнее, и опубликовать их. Я собрал, не соблюдая хронологического порядка (я ведь не писал историю), а как они попадались под руку>2. (2) Только бы ты не раскаялся в своем совете, а я в своей уступчивости. Теперь я поищу те, что забросил, и ее буду прятать, если еще что напишу. Будь здоров.
2
Плиний Арриану>1 привет.
(1) Я предвижу, что ты задержишься со своим приездом, и потому предлагаю тебе книгу, которую обещал в прежних письмах. Прочти ее, пожалуйста, и, по своему обычаю, внеси поправки>2, – потому особенно, что я, кажется, до сих пор ничего не писал с таким ζήλῳ[1]. (2) Я пытался подражать, по крайней мере в оборотах речи, Демосфену, твоему любимцу всегда, и Кальву, моему с недавних пор; силы таких ораторов могут достичь «немногие, кого справедливый»…>34 (3) Материал вполне подходил для такого соревнования (боюсь за дерзкое слово): почти вся речь исполнена пафоса>5: она пробудила меня от длительной спячки, если только я способен пробуждаться. (4) Не пренебрег я и ληϰύϑοις[2] нашего Марка: я неизменно чуть-чуть сворачивал с дороги, когда уместно было украсить ими речь: я ведь хотел, чтобы речь потрясла людей, а не навела на них тоску.
(5) Не думай, что этой оговоркой я прошу снисхождения. Чтобы еще усилить твою правку, я тебе признаюсь: и меня самого, и моих сотоварищей не отпугивает мысль о ее издании>67, если только ты благосклонно отнесешься к этой, может быть, нелегкой затее. (6) Надо, конечно, что-нибудь издать – лучше бы уже готовое – (молитва лентяя), – надо издать по множеству причин, а главное, потому, что люди не выпускают из рук книжек, мной изданных, хотя они и утратили прелесть новизны. Книгопродавцы, может быть, только говорят мне приятные слова. Пусть, впрочем, говорят, если эта ложь заставляет меня работать. Будь здоров.
3
Плиний Канинию Руфу>1, привет.
(1) Ну как Комо, наша с тобой радость? и прелестная пригородная вилла? портик, в котором всегда весна? аллея платанов с ее густой зеленью? канал с водой, отсвечивающей зеленью? Пруд внизу? он к нашим услугам? А та дорожка с землей плотной, но мягкой для ноги? а баня, круглый день залитая солнцем? столовые для большого общества и те, что лишь для некоторых? комнаты, где ты проводишь день, и спальни?>2 (2) Они завладели тобой и передают, чередуясь, одна другой? Или тебя, внимательного хозяина, отвлекают обычные твои частые разъезды по имению? Если завладели тобой – счастливый ты человек, а если нет, ты «один из многих»>3.
(3) Почему ты (уже пора) не поручишь эти низменные мелкие заботы другим>4 и в этом глубоком полном уединении целиком не отдашься занятиям? им твой труд, им досуг; им работа и отдых, бдение и сон. (4) Создай, выкуй, что останется твоим навеки! Остальные твои владения после тебя не раз переменят хозяина; это, став твоим, никогда быть твоим не перестанет.
Я знаю, к какой душе, к какому дарованию обращаюсь я со своими увещеваниями; ты только постарайся понять сам, чего ты стоишь; если ты это поймешь, поймут и другие. Будь здоров.
4
Плиний Помпее Целерине>1, своей теще, привет.
(1) Всего у тебя полно в имении под Окрикулом, да и под Нарнией, и под Карсулами, и под Перузией!>2 В имении под Нарнией даже баня>3. Из писем моих (твоих уже не нужно) хватит одного старого и короткого. (2) Клянусь Геркулесом, я больше дома у тебя, чем у себя. Есть, однако, разница: твои домочадцы принимают меня с большей заботой и вниманием, чем мои. (3) Может быть, так же будет и с тобой, если ты когда завернешь к нам. Я очень этого хотел бы; увидишь, у меня ни в чем тебе не будет отказа, как и мне у тебя не было, а затем пусть мои домочадцы, которые ожидают меня в пренебрежительном спокойствии, несколько встрепенутся. (4) У добрых хозяев рабы отвыкают бояться. Новые лица заставляют их очнуться, и они стараются получить одобрение хозяев за службу не им, а другим. Будь здорова.
5
Плиний Воконию Роману>1 привет.
(1) Видел ты такого перепуганного и присмиревшего человека, как М. Регул после смерти Домициана? Преступлений при нем совершал он не меньше, чем при Нероне, но не так открыто>2. Ему стало страшно моего гнева – и не зря: я разгневан. (2) Он взлелеял гибель Рустика Арулена и так радовался его смерти, что прочитал и опубликовал сочинение, в котором нападал на Рустика; назвал его «обезьяной стоиков» и еще добавил «заклейменный Вителлиевым шрамом»>3 – ты узнаёшь красноречие Регула. (3) Геренния Сенециона он поносил так неистово, что Меттий Кар сказал ему: «Какое тебе дело до моих мертвецов? Разве я беспокою Красса или Камерина?»>4 (4) (Регул донес на них при Нероне). Он считал, что все это мне тягостно, и поэтому даже не пригласил на свое чтение. (5) А кроме того, он вспомнил, как приставал ко мне у центумвиров>5 с расчетом меня погубить. Я помогал по просьбе Арулена Рустика, Аррионилле, жене Тимона>6; Регул выступал против. Я в этом деле частично опирался на мнение Меттия Модеста>7, человека прекрасного. Он тогда находился в ссылке; был выслан Домицианом. И вот тебе Регул: «Скажи, Секунд, – обращается он ко мне, – что ты думаешь о Модесте?» Ответь я «хорошо» – гибель; ответь «плохо» – позор. Могу сказать одно: боги мне помогли. «Я отвечу, если об этом будут судить центумвиры». Он опять: «Я спрашиваю, что ты думаешь о Модесте?» – (6) «Свидетелей, – ответил я, – обычно спрашивают о подсудимых>8, а не об осужденных». Он в третий раз: «Я спрашиваю, что ты думаешь не о Модесте, а о его лояльности?» (7) «Ты спрашиваешь, что я думаю? Я считаю, что не дозволено даже обращаться с вопросом о том, о ком уже принято решение». Он замолчал; меня хвалили и поздравляли: я не повредил своему доброму имени ответом, хотя бы мне и полезным, но бесчестным, и не угодил в силок, расставленный таким коварным вопросом.
(8) Теперь, сознавая свою вину, он в перепуге хватает Цецилия Целера, сразу за ним Фабия Юста>9 и просит их помирить меня с ним. Мало того, приходит к Спуринне>10 и униженнейшим образом (как всегда, когда он боится) молит его: «Молю тебя, пойди утром к Плинию, только совсем утром (я не в силах больше терпеть это беспокойство); каким угодно способом добейся, чтобы он на меня не сердился». (9) Я уже не спал; от Спуринны посол: «Я иду к тебе». – «ни в коем случае: я к тебе». Мы направились друг к другу и сошлись в портике Ливии
