ЧАСТЬ 1.В пучину настоящей крови
ГЛАВА 1. Первородный страх
Я чувствую, как задыхаюсь от вкуса собственных волос, которые попали мне в рот, и не дают сделать спасительный вздох. Горячий пот на лбу застилает своей тягучей пеленой глаза. Проснуться от этого не невозможно, но это уже не впервые. Скомканные простыни подо мной неприятно царапают кожу. Но все без толку. Моя жизнь уже не вернется в привычное русло, и не станет вновь целой. Несколько дней назад меня первый раз разбудила тетя, потому что во сне я металась по постели и выкрикивала непристойные выражения в адрес тех, кто собирался меня «стереть».
Сейчас, я лежу в собственной постели, часы показывают начало третьего, а вот за окном алым маревом проявляются первые лучи солнца. Запах моего страха, наверное, уже давно разлетелся по всему Миграбу и пригороду. Но от этого не становилось легче. Но это неудивительно, сегодня мой первый день в центре Раймахтарга. Я должна буду прибыть туда к десятому часу утреннего времени с минимальным набором вещей: зубной щеткой, средствами личной гигиены, одеждой для жилого блока, повседневной одеждой для общего блока и тапочками. Все остальное мне предоставят уже на месте. В этом адовом месте мне предстоит провести следующие десять дней своей жизни. Возможно, последние, которые я смогу себе позволить.
Там не просто праздная жизнь, там каждый вынужден пройти пять испытаний, которые проверят человека, имеет ли он право жить на этой планете. Через это проходят все люди, без исключения. От проверки невозможно увернуться. Тут не спасут: ни связи, ни деньги, ни родословная в километр. За десять дней до своего восемнадцатого дня рождения, каждый обязан пройти проверку. В случае, если вы не сможете выполнить хоть одно из них — вас навечно сотрут. Звучит это, конечно, страшнее, чем есть на самом деле. Но легче от этого никому не становится.
Процедура стирания совершенно безболезненна, на нее приглашаются только ближайшие родственники приговоренного, к нему прикрепляют несколько круглых точек по всему телу, после чего нажимают всего на одну кнопку и приговоренный исчезает. Навсегда. Просто растворяется в воздухе, и его, как не бывало. Вот так, за одно мгновение, от живого существа, остается пустота.
Все равно, ужасно. Но без этого никак не обойтись! Ядерная война, которая двести двадцать три года назад убила почти все живое на земле, уничтожила воздух, реки, озера, даже горы. Люди умирали, дохли как мухи, пока правительство «игралось в войнушку» друг с другом. И когда все закончилось, то жить на планете стало нереально. Из двенадцати миллиардов осталось всего три с копейками, но и этого оказалось слишком много для разрушенной планеты. Тогда и придумали эту систему. Другого выхода попросту не было. Да по правде его и сейчас нет.
Но с тех пор многое изменилось. Города отстроили, но не все, в некоторых, судя по легендам, до сих пор горят пожары, из-под земли вырываются газы, которые смертельны для всего живого. Нас защищают высокими стенами, которые уходят на несколько метров вниз. А еще, есть закон «Острова жизни». Согласно этому правилу: никто, не имеет право покидать стен города в котором родился, кроме людей, которым выдан специальный приказ правительства. Мы заперты в клетке и покинуть ее можем единожды, на кануне своего совершеннолетия, ровно через три дня после окончания школы. Теперь школа кажется мне раем, особенно в сравнении с тем, что меня ждет.
Если мне суждено пройти испытания, то свою обычную карточку претендента на жизнь могу сжечь в костре, потому что мне выдадут серебряную карту человека, который заслужил жить. А сейчас, моя карточка из меди лежит у меня на столе в специальном чехле и я не имею права ее потерять. Без нее я смело могу прощаться с жизнью. По крайней мере, эти последние дни, она единственное, что связывает меня с правом на существование.
Часы показали восемь утра. Я одета, обута, завтракаю с тетей и дядей яичницей с беконом, кофе, кремовые печенья и легкий, но питательный салат. Нам еще повезло, наша семья не пострадала и имеет право жить в этом городе. Благословите же боги нашу дальнейшую судьбу.
Моей тете всего двадцать шесть, и я выгляжу в точности как она, только младше и немного тоньше в своей хрупкой невинности. А вот дяде уже за тридцать, он высокий, красивый и очень образован. К огромному сожалению, у них пока нет детей, а до своей свадьбы шесть лет назад они виделись всего раз десять от силы. Уж так заведено, что мужчина должен быть старше девушки минимум на четыре года и семь месяцев. Иметь работу и дом (по возможности собственный), а детей (максиму двоих) нужно завести до того, кок женщине исполнится тридцать один.
Но Люка ждала, пока мне исполнится восемнадцать, чтобы ее ребенок не мешал мне, пока я живу с ними. Дядя Уэлн, не смотря на свой строгий вид и работу на правительство, имеет очень добрую душу. Они с Люкой прекрасная семейная пара, каких мало. Если верить их рассказу, то из троих претендентов она выбрала его сразу же, как увидела, а он ее. Любовь с первого взгляда — это слишком романтично, чтобы быть правдой, по крайней мере для меня. Такой шанс выпадает одним из трех десятков тысяч. И я его точно не заслужила.
Завтрак очень тихий, я чувствую напряжение со стороны приютившей меня семьи. В машине мы тоже сидим молча. Гробовая тишина давит на уши и заставляя кровь нервно бежать по венам и ускорять сердцебиение. Мне слишком тошно на душе, чтобы думать о том, как выгляжу со стороны. И только у самого входа в центр Люка обнимает меня за шею и я чувствую, как ее слезы стекают по моим щекам. Через двадцать минут я уже буду стоять на побережье совершенно чужого города и не знать, как поступить и как выбраться из всего этого кошмара.
Уэлн протягивает мне руку, он всегда делает так на людях, чтобы не испортить имидж правительственного агента. Но, даже в его рукопожатии есть нотка грусти и сочувствия. Люка быстро вытирает слезы с моих и своих щек, ее темные кудри развиваются по ветру, сейчас, она выглядит еще более уставшей и раздосадованной, чем обычно.
— Пожалуйста вернись к нам малышка, — шепчет она и ветер уносит ее тихие слова.
Я знаю о чем она просит. Все дети знают о чем просят их родители или опекуны перед входом это адское место. Но слов у меня нет я только молча киваю и чувствую, как ком подступает к горлу, словно я сейчас прямо тут исчезну и больше никогда не вернусь. Но я могу себя сдержать и жестко контролировать эмоции, потому что именно этому меня учил Уэлн — никогда не показывать слабость. Никому. Ни при каких обстоятельствах. Тем более в этом проклятом месте.
