Тогда девочка опустилась на землю и заплакала. Тёплые слёзы упали как раз на то место, где стоял прежде один из розовых кустов, и как только они смочили землю – куст мгновенно вырос из неё, такой же свежий, цветущий, как прежде.
«Снежная Королева» Г. Х. Андерсен
Холод. Он пробирал до костей девушку, стоящую на утёсе. Полы её серого платья развивались, обнажая худощавые ноги. Ледяными тощими пальцами она нежно держала в руках цветок – давно иссохшую розу, готовую вот-вот рассыпаться на ветру. Солёные брызги моря, разбивающегося о камни, долетали до брюнетки, заставляя её ёжиться от невыносимого холода. Девушка дрожала. Грустными глазами она осматривала их последнее место встречи. Не придёт.
Зловещие крики чаек острыми клинками вонзались в нежное девичье сердце, заставляя его обладательницу вздрагивать при каждом шорохе. Тонкой серебряной нитью по щеке протянулась слеза и, подобно крупному бриллианту, бесследно разбилась о морскую воду. Не придёт.
Минуты ожидания тянулись друг за другом так медленно. А ведь можно было больше и не ждать. Просто сделать шаг…
– Элли, ты здесь? – послышался за голыми деревьями знакомый голос.
Девушка вздрогнула и резко обернулась. Черная пустота леса насквозь просвечивала бесстыдных своих жителей. Только редкие ёлочки стояли, совсем не стесняясь. Никого. Как всегда. Брюнетка отчаянно замотала головой. То ли что бы выкинуть из неё воспоминания, то ли что бы быстрее размазать по щекам нахлынувшие вдруг слёзы.
– Пора, – прошептала она самой себе. Или не себе, а этому месту, словно говоря, что больше никогда сюда не придёт. Словно прощаясь.
Тонкие пальцы без сожаления смяли засохший цветок, что мгновения назад был бережно храним и с таким трепетом защищён от ветра. Заплесневелые, некрасиво-коричневые лепестки с тихим шелестом рассыпались. Ветер подхватил их с белоснежной тонкой ладошки и понёс вниз, к морю. Куда скоро полетит и она…
Без капли стеснения вытерев о платье ладошку, хранившую ещё тепло мертвого цветка, девушка вздохнула. Посмотрев на бушующую под ней стихию, она представила вдруг, каким леденяще-колючим окажется море. Представила и улыбнулась. Скорей бы уже. Встав на самом краю утёса, она, словно чайка крылья, развела в стороны свои тонкие худощавые руки. Пора…
– Элли?
За спиной брюнетки послышался шорох, и та слегка наклонила голову, замерев и прислушиваясь. Но нет, в этот раз это был не обман.
– Элли, что ты делаешь?
Из темноты леса на поляну (если можно так назвать эту облысевшую макушку утёса) вышла Она. Её кремовое платье идеально оттеняло бронзовую белизну кожи. Длинные, слегка запутанные волосы цвета молочного шоколада, лежавшие на тонких плечах мягкими прядями, сейчас, словно паутина, летали вокруг лица. В безумно красивых карих глазах застыло удивление.
– Ч… что? – девушка, стоящая на краю утёса, заикнулась.
– Что ты делаешь, Элли? – повторила чуть строже шатенка, отодвигая тонкой рукой серую безобразную ветку, мешавшую пройти.
– Элис…
Это имя, произнесённое на одном дыхании, было полно надежды и чувств, которые копились, кажется, ещё с самого начала времён.
– Ты пришла! – ветер, словно волшебный парикмахер, разметал в стороны смоляные космы, открывая неимоверную худобу лица. – А время будто и не властно над тобой. Ты всё так же красива, как и прежде… словно нимфа…
– А ты… – глаза шатенки растерянно осматривали тощую фигуру напротив. – Ты очень похудела, Элли. Совсем за собой не следишь.
Улыбка тронула бледные губы черноволосой девушки. Она была так счастлива от своего несчастья сейчас, что не понимала, какие эмоции владеют её душой. Одинокая слеза снова покатилась по щеке. Руки, которые должны были стать крыльями, медленно опустились, задевая легкую серую ткань платья.
– Ты замёрзла, – больше не спрашивая, а утверждая, сказала только что пришедшая.
– Я ждала тебя.
Вот и всё. Как мало, оказывается, можно сказать человеку, с которым больше всего хочется говорить. Есть куча невысказанных слов и фраз. Непоказанных эмоций. Невыплаканных слёз. Есть всё! И в то же время ничего…
Фотография Ирэн Столыпиной, Андрея Самсонова. (Модели – Екатерина Ивенская, Наталья Кормишина)
Двое стояли на утёсе и мерзли от леденящего душу ветра. Одна из них, в прямом смысле слова, была в шаге от смерти. Другая – могла её спасти. Все слова смешались в одно большое молчание, и неумелые гляделки выполняли сейчас их роль.
– Я пришла, – отважилась нарушить тишину нимфа. – Я пришла, как и обещала.
– Поздно, – пожала плечами и легко тряхнула головой черноволосая. В её голосе, который она изо всех сил старалась сделать стальным, слышались нотки приближающейся истерики. Слёзы текли из глаз одна за другой, словно жили сами по себе. Но девушка этого и не замечала – усилившийся ветер сразу же сносил их прочь, стоило им дойти до линии подбородка.
– Ты пришла слишком поздно! Я ждала тебя! Долгие годы ждала тебя! Я видела, как оно умирало, – не переставая говорить, брюнетка обвела руками вокруг себя, показывая на когда-то живую площадку утёса. – И я умирала вместе с ним! Ты понимаешь? Я умирала!..
Шатенка, так до конца и не вышедшая из-под защиты голых деревьев, стояла молча. Она осматривала место, дышавшее когда-то жизнью, и не верила своим глазам.
– Розы… – словно что-то вспомнив, вдруг в испуге подняла глаза на собеседницу.
– Да, Элис, розы. Они завяли. Причём давно. Оочень давно. Я берегла её, как могла, но сегодня решила, что ты не придёшь. Уже никогда не придёшь! Что я больше тебя не увижу… – и с немного виноватым видом девушка в сером платье показала ладонь, в которой недавно держала цветок. На тонких пальцах ещё оставались налипшие крошки праха. – И я убила её.
– Элли… – выдохнула нимфа и сделала шаг на встречу.
Обессилев от всего, брюнетка упала на колени. Невольные рыдания вырвались из её груди. Она прижала к себе руку, хранившую остатки розы. И вдруг затряслась всем своим маленьким худым тельцем.
– Уйди, Элис, уйди, – еле выговорила она. – Я не хочу, что бы ты меня такой видела! Я всегда была сильной. Я обещала тебе быть сильной, а сама…
И девушка зарыдала пуще прежнего, осознавая, что если шатенка сейчас уйдет, то её жизнь будет кончена. Тогда останется только сделать шаг…
Но нимфа продолжала стоять, смотря на то, как у её ног на коленях рыдает черноволосая. Она хватала тонкую кремовую ткань платья, сжимая руки в кулаки, и смотрела на застывший горизонт, пытаясь отвлечься от доносящихся снизу звуков. Надо быть сильной, а она слабая. Надо быть сильной.
Чайки продолжали кричать. Море – осыпать девушек равнодушными брызгами, заставляющими волосы вставать дыбом.
