Все тело адски болело.
Я лежала на холодном полу, не в силах пошевелиться, и мне казалось, что с меня содрали кожу и переломали кости.
На минуту появилось ощущение, что я понятия не имею кто я, и где сейчас нахожусь, но по мере того, как странная тягостная дремота отступала, я поняла, что лишь половина из этого было правдой…
Я – Элизабет Гринберг, некогда, девушка избалованная судьбой, богатая наследница своих родителей, прима лучшей балетной труппы… Хотя… все это чушь, пожалуй. Правильнее будет: девушка ненавидящая своё старомодное имя, дочь ненавидящая своих деспотичных родителей, балерина ненавидящая своё вынужденное призвание, а теперь видимо еще и человек, которому в пору возненавидеть все своё существование…
Я предприняла попытку открыть глаза. Всё, что мне удалось, лишь продрать заплывшие от безмолвных рыданий щелки.
Чертов ублюдок!
– Очнулась, наконец, – послышался мерзкий голос, словно из-под толщи воды.
Голова раскалывалась. И по мере возвращения воспоминаний нескольких прошедших дней, пришло осознание причины этой невыносимой боли во всем теле.
Этот урод…
– Ну что, моя куколка, ты готова показать своему хозяину всё на что способна? – голос был нарочито приторным.
Хотелось послать его к чертям или ещё куда подальше, но в мысли вклинилось воспоминание, что все это я уже говорила. И сверлившие голову слова так и застыли на языке. Судя по залипшим от крови губам, именно из-за своего длинного языка я сейчас не могу даже открыть рот. Хотя так наверно будет лучше. Молчать. Не распалять его ещё больше. Ему даже нравилась эта моя «девичья строптивость», как он говорил своему другу… моему отцу.
– Ну же Лизи?
Это мерзкое имя. Этот мерзкий голос, практически переходящий на фальцет, произносящий самую отвратительную из форм моего имени. С самого детства ненавижу…
– Будь умницей, малышка. Не заставляй меня снова воспитывать тебя…
Я непонимающе уставилась на своего мучителя. «Воспитывать» – очевидно, этим словом он обрисовал мои побои?
– Танцуй… – прошипел гад.
Что?!?!?
– Танцуй же… пока я не отрезал тебе ноги за ненадобностью! – настойчиво продолжал шипеть он.
Я бы рассмеялась, если бы не осознала один факт, подтверждающий серьезность его намерений: на мне были надеты чертовы пуанты и шопеновка… Вернее то, что от неё осталось.
Больше нет мыслей…
Превозмогая боль, я танцевала.
Привычные движения давались с трудом. Что ж там, даже оторвать своё тело от холодного деревянного пола показалось пыткой.
Но если я остановлюсь, этот ублюдок больше не станет сдерживаться. И лучше бы он забил меня до смерти. Но нет… я знала, что он не позволит мне так просто избавиться от мучений.
Темное помещение кружилось помимо моей воли. Я не видела ничего, наверно это как-то связанно с очередной безмолвной истерикой.
Что происходит? Это будто какой-то сумасшедший сон! Слишком реально для сна… слишком реально саднит лицо и шею от струящихся соленых слез, слишком реален вкус крови во рту.
– Хватит! – глухим громом прогремел голос из темноты.
Если остановлюсь, буду наказана!
Эта мысль напомнила мои детские страхи. Я ненавидела это. Но знала, если остановлюсь – накажут!
– Остановись же, наконец!!!
Я уловила движение… Чёрная тень, отделившись от общей темноты помещения, двинулась на меня.
Надеюсь это смерть…
Мое запястье было поймано огромной рукой, и я ощутила легкое покалывание. «Тень» встряхнула меня за плечи:
– Я сказал, хватит!!!
– Кэп, тебе не понравился мой подарок, – снова послышался мерзкий голос.
Кэп? Подарок?
Значит, все это время в зале находился ещё кто-то? Кто-то, чьи сильные пальцы сейчас сжимали мои плечи; кто-то, из-за кого я не могу сдвинуться с места, в том числе и упасть; кто-то, кто молчаливо наблюдал за мной из кресла в темном углу; кто-то, кому меня, по всей видимости, подарили…
– Ненавижу балет, – эта тень будто бы озвучила мои мысли.
– Действительно собираешься отказаться? – в голосе «дарителя» прослеживалась наигранная досада, – что ж… оставлю ее себе. Всегда хотел перевоспитать эту избалованную девку! Она слишком дерзко смотрит на меня.
Только не это!
Пусть уж лучше меня заберёт этот дьявол!
Я невольно повернулась, желая взглянуть в лицо «жнеца смерти». Тяжелый взгляд чёрных глаз поймал меня в капкан, и я ощутила, что просто физически не могу отвести глаза…
Мгновение замешательства.
Ну же! Оставь меня себе!
Чёрные глаза слегка расширились, будто в удивлении.
– Я не сказал, что отказываюсь, – медленно проговорил демон, обдавая меня запахом бурбона.
Он пьян? В таком случае, возможно, мне даже удастся сбежать. Шальная мысль засела в мою голову, возрождая желание жить.
Он продолжал буравить меня взглядом, слегка прищурившись:
– Просто я знаю своему подарку куда более полезное применение, – с этими словами он шагнул к двери, увлекая меня за собой.
Что он имеет в виду? О черт…
Дверь распахнулась, и меня ослепило солнце.
Нужно сбежать. Сейчас. Пока меня не изнасиловали и не бросили в каком-нибудь сыром подвале!
Но когда глаза, наконец, привыкли к яркому свету, я невольно раскрыла рот в изумлении.
Что это? Море?
Видимо это все-таки сон. Такой нелепый и пугающий.
Меня вдруг захлестнуло умиротворение.
Море я люблю…
И тут же врезалась в преграду, в виде широкого плеча обтянутого кожаной курткой. Мой пленитель неожиданно остановился, все ещё продолжая удерживать мое запястье. Так и не повернувшись, он снова возобновил быстрый шаг.
Кто он такой? И каковы мои шансы убедить его вернуть меня на сушу?
Его длинные каштановые волосы трепало резвыми порывами ветра, словно спутывая гриву льва. Кожаная куртка обтягивала широкую спину. В ухе виднелось несколько колец.
Пират?
Ну, это все объясняет. Я точно сплю. Или же свихнулась окончательно.
Пока он тащил меня вслед за собой по палубе, я немного огляделась. Теперь одно я знала наверняка. Это совершенно определенно корабль. Самый что ни на есть чертов корабль! Ну, или же я брежу. Как показалось моему разыгравшемуся воображению, вполне смахивающий на Чёрную жемчужину.
Неужели все-таки пираты? В наше время? Они явно не походили на сомалийских. Антураж этого плавучего корыта скорее напоминал средневековых пиратов.
Мои познания в кораблях заканчивались на способности отличить яхту от вёсельной лодки, а воображению и вовсе не стоило доверять.
Бред какой-то. Если бы не столь реалистичные побои, можно было подумать, что меня снимает скрытая камера.
В фильмах подобные ситуации обычно оказываются чем-то вроде перемещения во времени, но на руке моего нового «хозяина» мелькнул последний эпл-вотч, что разубедило меня в фантастической развязке моей жизни.
Я вдруг осознала, что стою посреди каюты.
– Раздевайся, – приказал хозяин.
