1. Глава 1. Речные боги
Ночи становятся все прохладнее. Наверно, скоро пойдет снег. Но лежать на покатой стене канала, нагретой от проходящей под ней теплотрассы, все равно приятно.
По ту сторону помигивает своими не спящими окнами город, висящие на них шторы, придают свету разные оттенки. Где-то на подоконнике стоит ночная лампа или игрушка — плюшевый медведь, цветы в горшках, ровные стопки книг — или чайный сервиз, — мое острое ночное зрение позволяет видеть все это до мельчайших деталей.
В резервации редко встретишь такие окна. По эту сторону взгляд чаще упирается в решетки, выбитое стекло, плотно закрытые не пропускающие свет портьеры или просто замурованный проем. Теплые окна есть разве что в корейском переулке, да и то появились там они совсем недавно.
Как любит говорить Джэджун — один мой знакомый — «Окно — это стих о хозяине дома». Мой стих был кратким — жалюзи, которыми я пытался отгородиться от внешнего мира. На окне самого Джэджуна висели бумажные фонарики и гирлянды из разноцветных прозрачных бус… за противоударным стеклом.
Я мысленно улыбнулся — все мы тут со своими секретами.
В резервации, в отличие от остального города, жестокий естественный отбор, и просто так здесь никто не выживает. Оттого-то тут каждый человек как отдельная невероятная история, оттого-то мне так и невыносимо здесь находиться. Резервация — не место даже для самого слабого эмпата.
Оглядываясь назад, остается только удивляться, как я выжил. По всем законам особой зоны мне было суждено, если уж не стать жертвой какого-нибудь головореза, то непременно сойти с ума. Но этого не произошло… Возможно, только благодаря выработавшимся с годами цинизму и равнодушию — своего рода защитным рефлексам. Но поначалу было очень непросто решать, за кого ты беспокоишься, а на кого тебе плевать, научиться воспринимать людей не более как рассказы: интересные, не очень, грустные, страшные, глупые… Веселых и легких здесь не было.
Я вздохнул и, потянувшись, сел на стенке канала. Рука сама нащупала камешек на бетонной плите — размахнулся и зашвырнул его в воду. Что-то булькнуло и зашипело — видимо, туда опять спустили какую-то дрянь.
— Эй, слышь, ты, тащи свою задницу сюда, побазарим! — Голос откуда-то сверху разом оборвал мои размышления.
Что ж, я поднимусь, хотя бы за тем, чтобы посмотреть в наглую рожу. Уже очень давно никто не осмеливается зазря перебегать мне дорогу — это стоило мне большой крови, но оно того стоило.
Я лениво поднялся, отряхнулся, по привычке сунул руки в карманы куртки и пошел наверх — туда, где за железной оградой маячили две фигуры. По пути попытался прислушаться к своим ощущениям, но этих двоих будто бы обволокло фиолетовой ватой, которая глушила все. Ясно: молодчики под какой-то дурью. В трезвом рассудке им бы вряд ли пришло в голову цепляться ко мне.
Я подошел к ограде, перемахнул ее одним движением и встал напротив этих двоих. Мужики были перекачанными и чистенькими — видно, совсем недавно в резервации или вовсе не отсюда: комендантский час еще не начался. Постоянные обитатели зоны скорее поджарые и жилистые, им не до тренажерных залов и зарядки, единственная оправданная тренировка — боевая, но там точно бицепс не нарастишь. И кожа... кожа у местных вся в шрамах. У меня тоже. Разве что в меньшей степени, чем у остальных.
Эти двое с их бычьими выбеленными дурью глазами выделялись на фоне привычного пейзажа.
— Что надо? — брезгливо бросил я.
Один вытащил из-за пазухи увесистый пакет.
— Вот, пронесешь завтра на материк через пост.
Удивительная наглость! И в то же время странно: как правило, даже под воздействием наркотиков у людей остаются хоть какие-то эмоции. Эти же словно белые листы. Ничего. Будто мои органы чувств отключили, даже не отличить одного качка от другого. Когда у людей нет эмоционального флера, они становятся как близнецы.
— Тебе надо, ты и проноси. Вы вообще, кто такие? — Я вынул руку из кармана, и стал небрежно поигрывать двойной цепью, прицепленной сбоку к моим джинсам.
— Ты пронесешь это завтра в город, — с нажимом повторил мужик, будто в его программу была вбита только эта фраза.
— С чего вдруг? — улыбнулся я. Зачем вообще тратить время на этих двоих?
— Подумай еще раз, — предложил второй и достал нож.
Мне надоело. Заученным за много лет движением я отстегнул цепочку от кармана. Цепь с шипением развернулась в полную длину: на конце был тяжелый заостренный набалдашник.
Возможно, для двух обдолбанных идиотов это будет слишком, но я давно не практиковался.
Хватило нескольких движений кистью, чтобы выбить у одного из рук нож, а у другого пакет. Оба мужика возмущенно заругались и отскочили, потирая ушибленные кисти.
Под наркотиками так не двигаются — машинально отметил я. Нужно взять хотя бы одного, чтобы понять, кто такие. Цепь с мерным свистом раскручивалась в воздухе — это почти не требовало усилий, но вместе с тем смотрелось угрожающе. Я согнул, а затем слегка расслабил кисть — тяжелый набалдашник полетел одному из качков прямо в висок. Тот не успел среагировать и тяжелым кулем повалился на землю.
Второй, наконец, понял что к чему и бросился бежать. Несколько шагов вперед, еще одно движение рукой — и цепь обвила ноги убегавшего. Последовал сильный рывок, который едва не вывихнул мне плечо, и амбал оказался на земле.
Черт, слишком уж неподвижно он лежал. Наверное, перестарался. Теряю навыки.
Я подергал цепь, плотно обвившую голени мужика. Опять же, не очень хорошо: будь это серьезный бой, сейчас бы мне пришлось бросить своё оружие, а это практически равносильно поражению. Хотя, будь это действительно настоящий бой, никто не стал бы прилагать столько усилий, чтобы пытаться оставить этого противника в сознании.
Я подошел и посмотрел на тела: оба живы, но в отключке и в ближайшее время в себя не придут. В карманах пусто, если не считать ножей; одежда новая, кое-где даже с необорванными ярлыками — ни телефонов, ни денег, только пакет, который они пытались мне всучить.
Я подобрал пакет и вынул из кармана телефон.
— Фрэй, ты сейчас где? Пришли четверых ребят к третьему кварталу канала, пусть подберут два тела… Нет, живые… Приду, расскажу.
Фрэй был в своем репертуаре. Наверняка, опять приобрел что-то дорогое, холодное и режущее, а теперь вот гоняет беднягу Гудвина по всему складу.
Я постоял некоторое время на пороге и, пользуясь тем, что меня никто не замечает, понаблюдал за схваткой. Главным преимуществом Фрэя всегда была скорость: он двигался так, что в воздухе блестели лишь лезвия, да красным ураганом разлетались волосы, собранные в хвост. Гудвин был медленнее, намного медленнее, но и настолько же опытнее: его умение предугадывать шаги противника, а также очищенные от всего лишнего движения позволяли ему долгое время сдерживать натиск более молодого и быстрого соперника.
