«Он не был свет.
Но был послан, чтобы свидетельствовать о свете»
Евангелие от Иоанна, 1:8
Глава 1. До чего доведёт язык?
С самого утра в университете истории и религиоведения царила суматоха. Учителя обеспокоенно сновали из кабинета в кабинет, студенты о чем-то переговаривались друг с другом и с кураторами. В этот день ожидался семинар с участием католического и православного священников, и пастора церкви Джона Уиклифа. Посвящено заседание было современным экуменическим вопросам.
Трое студентов стояли в стороне от всех, прямо под вывеской, рекламирующей семинар. Два юноши и одна девушка. Студенты пятого курса: Никита Летягин, Илона Новицкая и Таир Каримов. Они жили на одной улице, в одном доме, только в разных подъездах. Они учились в одной группе, а когда-то даже в одном классе в школе. Им было по двадцать пять лет. Они поступили в университет, уже имея работу: Никита работал в фирме, ремонтирующей офисы, Илона была консультантом в книжном магазине, Таир продавал газеты. Никита и Илона выглядели молодым мужчиной и молодой женщиной, как обликом, таким в манере одеваться и в поведении. А в душе Таира жил и пока не собирался «съезжать» старший подросток.
– Почему все трое из Англии? – задумчиво проговорила Илона, внимательно изучив вывеску. – Ну, с католиком всё понятно. С пастором тоже: Джон Уиклиф был предводителем английских протестантов. Но православный священник…
– По-твоему, Илона, православные церкви могут находиться только в Греции и на территории бывшего СССР? – с иронией проговорил Никита. – И ты разве не слышала, что в Республике Казахстан взят курс на введение трехязычия?
Илона поняла юмор Никиты и недовольно хмыкнула. А Таир в силу своего подросткового мировосприятия понял всё буквально. Он поправил очки, поморщил в задумчивости лоб, отчего сразу затопорщились коротко стриженные волосы.
– Ты не совсем прав, Никита, – заметил он, подняв вверх указательный палец. – Ты разве не слышал, что тридцать первого октября две тысячи семнадцатого года исполнилось пятьсот лет от начала Реформации церкви, основанной Мартином Лютером?
– Знаю, знаю! – перебил Никита. – Тридцать первое октября тысяча пятьсот семнадцатого года, девяносто пять тезисов!
– Ну так вот…., – продолжил Таир. – В предверии этого события Папа Римский предложил….
Он не успел договорить. Со второго этажа спустился куратор, Рахмет Рустемович.
– Летягин, Новицкая, Каримов! Бегом в актовый зал! Семинар начнётся через пять минут! – взволнованно позвал он.
В актовом зале были студенты и из других групп с факультета религиоведения.
– Вовремя препод наш спохватился – уже не протолкнуться, – заметила Илона.
– Зато уйдём раньше всех, – засмеялся Таир, указав, что свободные места оставались только на последнем ряду.
Гости уже сидели за приготовленными столами на сцене.
Католическому священнику на вид было не более шестидесяти лет, лицом он походил на древнеримского сенатора, алая шапочка и алый же пояс, повязанный на тёмно-лиловой мантии, добавляли его образу царственности.
Возраст православного священника определить было трудно. Голубые глаза его хранили ясность и жизнерадостность, но лицо было испещрено морщинами, а на слегка сутулых плечах лежали белоснежные локоны. В чёрном монашеском облачении он походил на сказочного волшебника. Что-то неуловимое во внешности священника выдавало в нём русского, хоть и проживающего в Великобритании.
Пастор-уиклифист был мужчиной сорока лет, среднего телосложения, с дружелюбным и очень эмоциональным лицом. Одет он был в торжественный и в то же время современный брючный костюм-тройку. В его облике чувствовалось именно то, чего не так не хватает многим верующим – понимание, тактичное наставление, жизненный опыт, переплетённый с нестареющей душой.
Чуть в стороне от священнослужителей сидела переводчица с английского языка.
– Уважаемые студенты и преподаватели, позвольте представить вам наших гостей: отец Себастиан, отец Амвросий, брат Вальтер, – важно провозгласил декан.
– Good morning, dear teachers and students! – Католический священник первым поприветствовал собравшихся. – My colleagues and I glad to see you very much. The meeting is very important for all us looking through the world religious.
– Доброе утро, уважаемые преподаватели и студенты! – начала переводить ассистентка, но католик деликатно дал ей понять, что и сам неплохо владеет русским и казахским языками, несмотря на сильный английский акцент. И его дальнейшая речь сложилась в причудливую мозаику трехязычия.
– Енді сіз «Түрін Шруру» деректі фильміне қарсаңыз. После просмотра этого фильма вы поймете, что между тремя христианскими конфессиями много общего и уже пора стереть границы, возникшие из-за нелепых ошибок прошлого, – отец Себастиан обратился к коллегам, широко улыбнувшись и взметнув брови. Отец Амвросий на это утвердительно кивнул, а брат Вальтер сурово сдвинул брови.
– Туринская плащаница, как и другие святыни, имеет большое значение для христианского мира. – проговорил отец Амвросий густым басом. – Это своеобразное напоминание людям о том, что Господь не забыл о них и скоро вернётся на Землю.
– Но только если святыни проверены временем и реальными, официально зарегистированными случаями чудотворения, – прошептала Илона. Таир посмотрел на нее с удивлением, а Никита с явным одобрением.
-Обязательно сравните и проверьте по Священному Писанию всё, что вы знаете о Христе и плащанице, и что показано в этом фильме, – учтиво напомнил брат Вальтер. И сразу же поймал на себе недовольные взгляды «коллег».
– А вот это правильная рекомендация, – Никита шепнул на ухо Илоне. Она утвердительно кивнула.
– Мудрый мужчина этот пастор, – отметил про себя Таир.
Во время просмотра фильма Никита абсолютно все факты и версии сопоставлял с Библией. Илона временами заглядывала ему через плечо, но больше изучала научные опыты с плащаницей и труды святых старцев. Таир искал упоминания о плащанице в Коране, но иногда тоже брал у Никиты Библию.
Когда фильм закончился, Летягин первым поднял руку, показывая, что он уже подготовил выступление. Это заметил декан.
– Никита, какой вопрос ты хочешь задать нашим гостям? – спросил он.
Молодой человек слегка усмехнулся и посмотрел на гостей исподлобья. Потом задал, видимо, давно заготовленный и ожидавший своего часа вопрос:
– Действительно ли это – та самая плащаница, вытканная в I веке нашей эры, в которую было завёрнуто тело Иисуса Христа?
В зале наступила пугающая тишина.
Отец Амвросий медленно поднялся со своего места. Надел очки в массивной оправе. Внимательно посмотрел на молодого человека, задавшего, казалось, столь странный вопрос. Потом, говоря раздельно и чётко, поведал:
