Вечерняя улица тонула в желтоватом свете фонарей. По одну сторону дорога влажно мерцала после дождя, по другую – выстроились одинаковые домики, невысокие и строгие. Мишель нравился район, нравился парк, что остался позади, и нравился дождь, но ни окружение, ни пешая прогулка не могли отвлечь ее от тяжелых мыслей.
Почему все так? В какой момент она – Мишель Батлер, будущая специалист по семейным отношениям – попала в ситуацию, с которыми должна помогать? В какой момент домашнее прозвище Микки стало ее пугать? Абьюзивные отношения, синдром спасателя, газлайтинг – все это никогда не должно было ее коснуться.
Мишель опустила зонтик и запрокинула голову, подставила лицо крошечным каплям дождя. Не должно было коснуться, но коснулось. Она не хотела идти домой. Боялась? Микки прекрасно понимала, что отношения надо закончить, она не в первый раз принимала решение о разрыве, и каждый раз планы менялись. Потому что он – ее мучитель – умел переубеждать. Мишель не боялась его, она ужасалась от того, как меняется рядом с ним. Потому что согласиться и поверить легче, чем настоять на своем и остаться в одиночестве.
Ровный ряд низких кустов вдоль мостовой прерывался там, где дорожка сворачивала к подъездам, и Микки стояла за пару метров до такого поворота. Ей не хотелось домой. Влажное от измороси лицо холодил вечерний ветер, волосы налипли на скулы, пиджак на плечах совсем промок, но, пока не ступила на плитки лестницы, Мишель чувствовала себя свободной.
Подняться на второй этаж, открыть дверь и, не раздеваясь, сказать ему все, как есть. Сразу, с порога. Микки сто раз прокрутила в голове фразу: «Нам не стоит больше встречаться». Так просто было о ней думать, и так сложно – сказать. В конце концов, она – Мишель, мать ее, Батлер – взрослая женщина! И в состоянии выгнать из своей квартиры того, кого не хотела там видеть. В крайнем случае, вызвать полицию. Микки сунула руку в карман и сжала в кулак телефон. Она сможет.
Не хотелось заходить в замкнутое пространство лифта, поэтому Мишель поднялась по лестнице. Не останавливаясь, чтобы не успеть передумать, девушка достала из сумочки ключи, открыла дверь, шагнула в темный коридор.
– Дин, ты дома?
Ответа не последовало. Микки вздохнула и зажгла свет. Он ушел? Ключи были только у нее, но дверь захлопывалась.
– Дин?
Снова никто не ответил, Мишель опустила напряженные плечи. Он будто чувствовал предстоящий разговор и сбежал раньше. На секунду Микки показалось, что Дин стоит в глубине единственной комнаты, смотрит из темноты, хитро улыбаясь, но видение оказалось только видением.
Оставив сумочку на кресле, первым делом Мишель направилась в ванную. За время прогулки от метро до дома девушка продрогла и нужно было высушить одежду. Микки промакнула волосы салфетками – они быстрее впитывали – и, поддавшись искушению, забралась под горячий душ. Если разговор откладывается и она одна на этот вечер, стоило хотя бы попробовать расслабиться. Теплая вода приводила мысли в порядок лучше, чем холодный дождь.
В шкафчике на кухне должна была остаться бутылка вина. Мишель вспомнила о ней, когда заворачивалась в огромное пушистое полотенце. Подходящее время для легкого алкоголя. Девушка стерла остатки косметики под глазами, улыбнулась своему отражению в зеркале и направилась ужинать.
Все еще темная квартира выглядела спокойно. За окнами иногда мелькали отсветы фар проезжающих мимо автомобилей, по стеклу стучали капли дождя, на кухне мерно гудел холодильник. Мишель остановилась в дверях ванной и через комнату смотрела в окно: красиво. Домов на другой стороне улицы не видно, только кроны деревьев и дождь.
– Микки, долго тебя ждать? – резко прозвучало из коридора.
От неожиданности девушка дернулась в противоположную сторону и ударилась плечом о косяк.
– О господи! Дин? Какого хрена?!
Мужчина двинулся в темноте, и его силуэт выделился отчетливее.
– Как ты вообще сюда попал?! – Мишель не могла сбавить тон из-за испуга.
У него не было ключей. Родных у Микки не осталось, поэтому запасной комплект хранился у соседки, и это был единственный запасной комплект.
– Я тебя напугал? – Дин, наконец, вышел на свет и широко улыбнулся.
– Еще бы.
– Извини, – ни глазами, ни голосом он не извинялся. – Ждал тебя с работы и задремал на диване.
Мишель неверяще сощурилась и потерла ушибленную руку. Она оставляла сумочку на кресле, рядом с ним – диван, и там никого не было.
– Устала? Я приготовил ужин.
Дин остановился в дверях кухни и смотрел на Микки улыбаясь. Он был таким красивым в полумраке и взглядом снимал с нее единственный предмет одежды – полотенце.
– Ну, не злись, – его улыбка стала шире.
– Хорошо, – Мишель сдалась непростительно быстро. – Только оденусь.
Они поужинают вместе, она еще немного полюбуется им, поговорит с ним, а потом скажет эту чертову фразу. Дин скрестил руки на груди, то ли не одобряя желание одеться, то ли просто дожидаясь, а у Микки в груди что-то сжалось. Почему все вечера не могут быть такими? Почему они не могут быть нормальной парой, как в первый месяц отношений? Страсть, интерес, влечение, впечатление, и никаких ссор.
– Тебе помочь? – поинтересовался Дин, когда девушка спряталась за дверью шкафа.
От его ласкового и немного шутливого тона у нее по спине каждый раз пробегали мурашки. Мишель ткнулась лбом в полку и сильно зажмурилась, пытаясь игнорировать реакции собственного тела. Она приняла решение, что за животные инстинкты? Эти отношения ни к чему не приведут, они нездоровые.
– Микки?
Именно поэтому так сложно себя контролировать. Мишель потерла лицо ладонями, тряхнула головой. Никакого ужина. Она переоденется и скажет! Если он не послушает, вызовет полицию. Расстаться в таком настроении должно быть проще, не должно возникнуть скандала.
– Бу! – шепнул Дин, выглядывая из-за дверцы гардероба. – Ты чего делаешь?
Микки вздрогнула и резко выпрямилась, посмотрела ему в глаза и тут же пожалела об этом. Идеальным вариантом было расстаться по телефону, но уже поздно. Дин был слишком близко, его голубые глаза казались темно-синими из-за освещения, а пальцы нетерпеливо барабанили по краю створки.
– Мы… не будем ужинать, – с трудом выдавила Мишель.
Она смотрела на него снизу вверх и хотела стать еще ниже, еще меньше, превратиться в мышку и сбежать. Хуже всего было то, что Микки не хотела причинять Дину боль. Где-то в глубине души девушка верила, что он тоже дорожит отношениями, что он хотя бы влюблен в нее, что он умеет испытывать чувства, а не только красиво говорить о них.
– Почему?
