Вводная часть
Ещё до начала войны в кадровых частях Красной Армии и военно-морского флота служили порядка шести тысяч дагестанцев, которые, как и другие красноармейцы, первыми приняли удар немецко-фашистских войск. Всего в годы войны Дагестан дал фронту сто восемьдесят тысяч воинов, из которых погибло более девяносто тысяч. Семьдесят дагестанцев удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Семь человек стали кавалерами ордена славы всех трех степеней.
Но была и другая стороны жизни в эти тяжёлые военные годы. Ещё задолго до нападения на Советский Союз, в Германии с 1933 года велась разработка концепции по управлению и освоению восточных регионов Советского Союза. Концепция эта касалась в том числе и республик Северного Кавказа. В осуществлении своих планов фашисты рассчитывал на такие явления, как коллаборационизм и дезертирство, распространённых среди народов Северного Кавказа в годы Великой Отечественно войны, причиной которого послужили трагедии, постигшие горские народы в период трёх войн – кавказской, первой мировой и гражданской; революционного переворота и последовавшего за ним крушения империи; неоправданных надежд, связанных с ленинской декларацией «О праве наций на самоопределение»; массовых сталинских репрессий, в том числе по национальному признаку.
По мере приближения немецких войск к грозненскому нефтяному району и главному кавказскому хребту активизировали свою работу диверсанты-агитаторы, заброшенные на территорию Северного Кавказа – занимались вербовкой местного населения в ряды войск вермахта. Вершиной идеологической диверсии нацистов на Северном Кавказе явилось создание в октябре 1941 года кавказского батальона специального назначения «Бергман» («Горец»), предназначенного для проведения подрывной деятельности на всём Северном Кавказе. Основной набор в ряды этого воинского формирования был осуществлён за счёт пленных и перебежчиков, а также добровольцев из числа местного населения, оставшихся на оккупированных территориях.
В связи с этим, войскам НКВД был отдан приказ об обороне орджоникидзевского, грозненского, махачкалинского особых оборонительных и нальчикского укреплённого районов и зачистка прифронтовой зоны от враждебных элементов. За короткий срок в период с августа по октябрь 1942 года было обнаружено и уничтожено десятки диверсионных, 960 бандгрупп, задержано 17648 бандитов, ещё 7488 было ликвидировано. В период обороны Кавказа только в районах крупных городов – Грозного, Владикавказа, Махачкалы, Дербента – было задержано более 10000 нарушителей прифронтового режима и 9406 человек, бежавших с оборонительных работ, дезертиры, сбежавших с фронта.
Об одном эпизоде трагических событий того времени и рассказывается в повествовании, изложенном ниже, в центре которого оказался юный почтальон в одной из деревень, столкнувшись и с бандитами, а потом и с немецкой диверсионной группой.
О почтальонах написано много. Много разного и в разных странах. В основном с юмором, весёлая литература и прежде всего для детей. Но серьёзную художественную литературу о почтальонах во время Отечественной войны я, как не искал, так и не нашёл. А между тем за четыре года Великой Отечественной почтальоны доставили адресатам миллиарда семьсот миллионов писем. Треугольников, открыток, секреток…
Десять миллиардов семьсот миллионов!
"Мотя на щет мяса ты писала лучше бы сами ели чем продавать", – письма с фронта проходили военную цензуру, но не проходили корректуру. Бесхитростные и пестрящие ошибками строчки откорректировало Время. И они стали самыми искренними документами эпохи. Потому есть высшая справедливость в том, что строки из писем Моте, Матрене Максимовне Орловой от мужа-красноармейца Ивана Филипповича выбиты на мраморном мемориале в городе Мышкине…
Десять миллиардов семьсот миллионов писем войны. Поднимись этот треугольный клин в небо – в небе не осталось бы просвета.
Только боль.
И только любовь.
В войну за перо взялись даже те, кто никогда не держал в руке инструмент легче топора. За тяжелораненых писали соседи по госпитальной палате. За безграмотных бабушек – внуки. Страна стала бескрайней полевой почтой с отделениями на каждой улице и адресатами в каждом сердце.
В первые же месяцы войны создание системы полевой почты и бесперебойная доставка писем на фронт стали одними из важнейших задач. Все понимали, насколько важно бойцам получать вести из дома и, наоборот, как их отсутствие может негативно сказаться на боевом духе. 20 августа 1941 года было выпущено секретное постановление Государственного комитета обороны № 530 «Об улучшении работы по перевозке и пересылке писем в Красную Армию и улучшении работы почтовой связи в стране». Тогда был принят ряд мер, перевозку писем для бойцов стали считать не менее важной задачей, чем доставку снарядов и оружия на фронт.
Самым страшным изо всех документов Великой Отечественной войны треугольное письмо, официально называемым "Извещение по форме N 4". Что такое "Форма N 4" предпочитали не говорить вслух, однако и эта форма имела свое официальное определение: "Извещение о смерти военнослужащего".
В первые дни войны похоронки приходили в форме фронтовых почтовых треугольников на обычных, вырванных из тетради листочках. Поэтому с первого взгляда отличить похоронку от обычного письма с фронта было трудно. Тревогу мог вызвать только незнакомый почерк, но, когда треугольник разворачивали, становилось понятно, что это такое, и горе сразу вываливалось на улицу, на всю деревню.
По этой причине было трудно, почти невозможно в сельской местности найти почтальона – женщину: не выдерживали нервы от боли и слёз адресантов.
В деревне, где развиваются события, описанные внизу, последняя женщина – почтальон, доставляя в семьи порою по несколько похоронок, отработала только две недели и поехала на подводе в райцентр, чтобы написать заявление и никакие уговоры её не убедили. С тех пор почтальоном в деревне работал юноша от роду неполных пятнадцать лет, школьник Султан, которому отец, представитель власти по всему району, объяснил необходимость доставлять почту.
Действия происходят в сентябре 1942 года в небольшой деревне,
расположенной у подножия кавказских гор.
ПОЧТАЛЬОН
1
Какими-то тихими, необычно солнечными и непривычно спокойными выдались первые дни сентября сорок второго года в северных районах большого кавказского хребта. Уже который день не летают самолёты с крестами над деревней, не слышен грохот далёких взрывав, даже единственный в деревне радиовещатель, установленный на деревянном столбе возле годекана, тоже чего-то молчит уже который день. Можно было бы думать, что закончилась война, если бы не одно обстоятельство, – если бы накануне вечером в деревню не приехал призывной конвой для сопровождения новобранцев из деревни до призывного пункта в Махачкале.
