Следствие длилось год. И это время превратилось в ад для меня. Постоянные допросы, проверки… Я вновь и вновь мысленно возвращалась в ту ночь, когда моя жизнь рухнула. Когда один ублюдок решил, что он вправе управлять мной, вправе причинять мне боль… Но он ошибался, если думал, что все сойдет ему с рук. Жестоко ошибался. Пусть внутри я была сломлена, но внешне я никому не показывала, как мне было больно. У меня была цель, и я упорно шла к ней. У меня не получилось справиться с ним в ту ночь, тогда я проиграла. Но я все равно не сдалась. И затем пошла в полицию, а потом меня направили в больницу… Тогда все и началось.
Он думал, что сломал меня. Так и было. Но я не могла показывать ему это. На каждое заседание я приходила, стояла в зале суда с поднятой головой, смотрела ему прямо в глаза. Видишь, ублюдок? Я не боюсь тебя. И пусть это было ложью, но он все равно никогда не узнает об этом.
Я наслаждалась, видя, как с каждым разом в его глазах таяла надежда на освобождение. Могу сказать, что мне просто повезло. Его бы ни за что не освободили. У ублюдка есть связи. Серьезные связи. Но и судья, и прокурор отказались брать взятки. Когда мой адвокат сказал мне об этом, мое сердце просто рухнуло. Сначала испугалась, ведь его действительно могли выкупить. Но мне действительно повезло.
И сегодня, наконец, я поставлю точку в этой истории и оставлю ее в прошлом. Через несколько минут ублюдку вынесут приговор, и я больше никогда не увижу его. Он больше никогда ко мне не прикоснется. Никогда не сделает больно.
Ему дали пять лет. Для меня это было ничтожно мало. Я хотела, чтобы он там сгнил, чтобы он сдох там, на зоне. Адвокат мне рассказал, что делают в тюрьме с такими, как ублюдок… И я не испытывала жалости. Но и не испытывала удовольствия от осознания того, что он пройдет через то же, что и я.
Когда его уводили, он смотрел мне в глаза. Его взгляд был злым, угрожающим. Мужские губы что-то шептали, наверное, проклятия в мой адрес. Ну пусть. Это единственное, на что он был сейчас способен. А затем он усмехнулся. И вот тогда по моему телу пробежали мурашки. Испугалась и на мгновение растерялась, позволила эмоциям проявить себя. Наверняка, в моих глазах мелькнул страх, и он заметил это. И ему это понравилось.
Больше я не выдержала. Накинула на голову капюшон и быстро вышла из зала. Надеюсь, что мне больше не придется сюда возвращаться.
На улице шел дождь. Прекрасно. Природа идеально отражала мое настроение. Но в последнее время я полюбила серость, туман и ливень. Он умел скрывать слезы. А мне иногда это было нужно. Спряталась под козырек и достала сигареты. За последний год я открыла для себя много вещей, которые помогали справляться с внутренней болью. Алкоголь и сигареты. Нет, конечно, я не выпивала каждый день. Но раз в месяц я стабильно распивала бутылку вина. Одна. Возможно, я мазохиста… Ведь выбирала всегда определенный день. Определенное число. Четырнадцатое число любого месяца — день скорби и боли для меня. Я словно праздновала годовщину своей разрушенной жизни. Подруга не понимала, почему я так вела себя, а я даже не пыталась ей объяснить. Зачем? Все равно не поймет. Мою боль ей не объяснить. Да и от ее жалости меня уже тошнило. А Мира носилась со мной, словно курица с яйцом.
А меня такое поведение раздражало. Злило. Ее обеспокоенный взгляд просто бесил. Да, меня изнасиловали. Да, надо мной надругались. Но я не собиралась убивать себя. Не собиралась спиваться или употреблять наркотики. Я продолжала жить, стараясь забыть все, что со мной сделали. Но именно такое поведение, как у Миры, не давало мне отпустить прошлое. Один раз я пыталась поговорить с ней, попросить, чтобы не вела себя так. Но подруга лишь кивала головой и сыпала ложными обещаниями.
В такие моменты я ненавидела ее, а потом уже ненавидела себя за такие чувства к ней. Ведь подруга не виновата, что я изменилась. Стала злее и грубее. Но это все равно была я. Пусть я курю, пусть иногда пью. Но это все равно я. Нарочно обижала ее тем, что отталкивала от себя, поэтому сводила наше общение на минимум. Иногда созванивались, договаривались о встречах в кафе или кино. Пока мне этого хватало. Но я чувствовала, что скоро мое терпение иссякнет. Я больше не хотела общаться с ней.
Медленно закурила и вдохнула ядовитый дым в себя. Прищурилась и осмотрела парковку. Вроде подозрительных машин не было. Быстро докурила и выкинула окурок в урну. Вышла под дождь. Вздохнула. Ублюдок сел. Он наказан, по справедливости наказан. Теперь прошлое остается в прошлом.
Шла по тротуару, обходя лужи. До нужной мне остановки было долговато, но я и не торопилась никуда. Родители ждали меня дома, я попросила их не приезжать на суд. Я не хотела, чтобы они вообще встречались с ублюдком. Не нужен им лишний стресс.
Когда до остановки оставалось буквально несколько метров, я заметила, что позади меня медленно ехал черный джип. Махнула головой. Да, у ублюдка связи… Но не могли же они средь белого дня добраться до меня? Или все же могли? Адвокат и прокурор обещали, что я буду в безопасности, что ко мне приставлена охрана… Но что-то сейчас я стала сомневаться в этом. Для раздумий не было времени. Один раз я уже замешкалась, за что и поплатилась. Больше я так не облажаюсь. Натянула капюшон еще ниже и рванула по лужам, расталкивая людей. Услышала, как позади резко затормозила машина, а потом топот мужских ног.
— Вот, она! Ловите суку! — прокричал один из них, и я побежала еще быстрее. Понимала, что не смогу убежать. Но сдаваться не собиралась. Сколько я успела пробежать? Три метра? Четыре? Ничтожно мало. Но утешала мысль, что я хотя бы пыталась. Уже есть за что себя уважать. Один из мужиков схватил меня за капюшон и резко дернул на себя. Я вскрикнула и начала заваливаться назад, вцепившись в свою кофту, чтобы не задушить себя. А затем мне надавили на шею, и мир поблек перед глазами.
Неужели все? Неужели так быстро?
Тело ослабло, и меня кто-то подхватил на руки. Слышала отдаленные мужские голоса, но не могла разобрать и слова. Да уже все равно. Я знала, почему меня похитили. Месть. Как быстро… Было страшно осознавать, что скоро умру. Боже, что же станет с родителями… Оставалось надеяться, что их не тронут. Пусть накажут меня, но не их. Пусть делают со мной, что хотят. Я все равно не жалела, что ублюдка посадили. Пусть. Самое главное, что больше никто не пострадает…
А я готова принести себя в жертву.
