– Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю! – с каждым разом женский крик поднимался все выше, – Я не знаю! Не знаю!
– Может, она и вправду ничего не запомнила? – спросил стоявший чуть в стороне Нолик, – Я бы на ее месте уже всех сдал.
– Ты бы точно – сдал, – обернулся к нему Кирилл, – и язык у тебя слабый, и натура ссыкливая.
– Это ты у нас из цельной деревяшки вырезанный, из дуба. Я себе в прошлом году палец дверью прибил – думал ежика рожу. А ты ей уже два ногтя снял.
– Два ногтя – не две руки. У нее еще восемнадцать осталось. Правда, милая?
Женщина всхлипнула и дернулась, словно пытаясь отползти. Косметика размазалась от слез и капель дождя, все тело колотила крупная дрожь.
– Я, правда, не знаю ничего! Все вам сказала… И ментам то же самое рассказала. То же самое! Не нужно больше! Пожалуйста, не нужно!
Нолик вытащил из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой:
– Так, может?..
– Может, – кивнул согласно Кирилл, – все может. Только мы должны знать наверняка. Ты слышал, что сказал Краб? Хозяин хочет знать все наверняка. Ты хочешь потом объяснять что-то Крабу?
– На хрен. – Нолик передернул плечами.
– То-то и оно. Там у меня в багажнике где-то паяльная лампа. Достань.
– Нафига? Лучше ты ей еще по ногтям пройдись. Я этой вони паленого не переношу.
– Ноготки – само собой. Вот с указательного пальчика и снимем. Только в нашем деле нельзя на одном зацикливаться. Боль должна быть сильной и разнообразной.
– Ну тебя…
– Ага, ты вот вони не любишь, а прикинь, как оно будет, если твоим паленым салом завоняет?
Нолик сплюнул и, осторожно переступая лужи и грязь, двинулся к стоящей неподалеку на поляне машине.
– Так, может, еще чего вспомнила? – Спросил Кирилл. – Кто, сколько, как именно?
– Я же сказала.
– И тебе себя не жаль? Ты вон, сколько бабок на маникюр угробила. Не жалко?
– Правда, я сказала все, все-все. Там такое творилось! Ужас…
– Ты еще ужасов толком не видела, – Кирилл щелкнул плоскогубцами.
– Нет! – женщина забилась, но веревки надежно удерживали ее руки. – Не-ет!
Кирилл перевел взгляд с правой руки женщины на левую. Мизинчики уже, как бы того… Теперь очередь безымянных. Кирилл плоскогубцами подцепил край длинного наманикюренного ногтя.
– Ну не нужно, пожалуйста, не нужно, – женщина словно забыла все другие слова, – не нужно, пожалуйста…
Ноготь приподнялся, медленно, не торопясь. Женщина закричала, сразу, не дожидаясь, пока боль станет невыносимой. Она уже дважды испытала КАК это больно.
Ноготь хрустнул, Кирилл поморщился и перехватил его плоскогубцами поудобнее. Из-под ногтя брызнула кровь, Кирилл почувствовал, как на его пальцы упали теплые капли.
Женский крик стал еще выше и, наконец, сорвался.
Кирилл покосился на лицо женщины. Глаза закрыты, из-под века выглядывает узкая мутная полоска белка.
– Что тут у вас? – Нолик поставил паяльную лампу на поваленное дерево.
– У нас тут обморок.
– Слушай, – Нолик оглянулся и заговорил отчего-то шепотом, – давай заканчивать и сваливать отсюда. Ну не сказала и не сказала. Краб, и тот согласится, что не могла она ничего скрыть. А?
Кирилл покрутил плоскогубцы в руках. Он и сам понимал, что баба уже сказала все, что знала о разборке в «Старой крепости», что ничего больше он из нее ни плоскогубцами, ни паяльной лампой не вытащит. Все это Кирилл прекрасно понимал. Но…
Кирилл искоса посмотрел на Нолика. Эта гнида свободно может потом ляпнуть по глупости или по пьяному делу, что не доработал Кирилл. Не дотянул. Кирилл вспомнил пустые глаза Краба. Нет, спасибо.
– Давай, пока она не пришла в себя – шуруй паяльную лампу.
– Я?
– Ты.
Нолик потоптался, потом вытащил из кармана куртки зажигалку и присел перед паяльной лампой.
– Холодно.
– Ей холоднее, в колготках на земле, – Кирилл посмотрел на перепачканные грязью ноги женщины. Ничего так ножки. Были.
– А правда, что она стриптиз показывала у себя в кабаке? – не оборачиваясь, спросил Нолик.
– Правда, сам видел.
– И как?
– Один мужик прямо под столиком и кончил.
– Серьезно? – Нолик засмеялся.
– Ага, там с ним рядом баба сидела, увидела, как он дрочит и хай подняла.
– Да… – протянул Нолик, – такую бабу и паяльником…
– Жалко?
– Такой товар пропадает.
– Ну давай, я тогда займусь лампой, а ты можешь ей вставить на прощание.
– Ну тебя, – недовольно ответил Нолик, но на раскинутые бабьи ноги глянул.
– Давай – давай! – засмеялся Кирилл. – И ей напоследок удовольствие доставишь.
Нолик сглотнул и огляделся.
– Чего головой крутишь, на сорок километров вокруг ни одной живой души. Лес и лес.
– А…
– Да не тушуйся – дело молодое, здоровое.
Нолик встал.
– Ты это серьезно?
Кирилл взял из руки Нолика зажигалку. Похлопал его по плечу:
– А ты как хотел бы? Да не мнись ты, фраер. Или не встанет?
Нолик подошел к лежащей женщине, наклонился. Дотронулся до лица. Снова оглянулся на Кирилла.
– И хочется, и колется?
– Все лицо размазалось…
– А ты его шапкой прикрой, – Кирилл щелкнул зажигалкой, и паяльная лампа загудела, – давай, решай.
В грязи вся, подумал Нолик, но фигура, так – ничего. В другом бы месте ее прижать.
Короткая юбка сбилась кверху, открывая тонкое, не по сезону белье. Нолик потер руки. Облизал губы.
– Вот она сейчас в себя придет, начнет орать – еще труднее будет, – прокомментировал Кирилл.
Нолик провел рукой по затянутому колготами бедру, прислушался к своим ощущениям. Внутри не шевельнулось почти ничего, только что-то похожее на отвращение. Или сожаление.
– Нет, – Нолик встал, – не хочу, пока трахну – весь в грязи вывожусь.
– Принеси что-нибудь из машины, постели.
– Стемнеет скоро – тогда вообще не выберемся.
Кирилл посмотрел на затянутое тучами небо. Это да, это Нолик прав. В темноте отсюда можно и не выбраться.
Бабу можно уже и не допрашивать. Нолик теперь фиг кому про все это расскажет, его пацаны достанут, если узнают как он перед бабой облажался.
– Ладно, будем уезжать, – Кирилл погасил паяльную лампу.
– Ага, – Нолик вздохнул облегченно, – а с ней что?
– С ней? – Кирилл вынул из кармана нож, – Работай.
Нолик автоматически поймал нож, посмотрел на него.
– Я?
– Ты, а я пока соберу все наше, чтобы ничего не забыть, – Кирилл осторожно обтер с плоскогубцев кровь клочком старой газеты.
Женщина все еще лежала без сознания.
– А, может, ну ее? Сама за ночь подохнет.
– А если не подохнет? И Краб ясно сказал – никого не оставлять. Давай.
– Ладно, – сказал Нолик.
Нож был простой, кухонный, с засаленной деревянной ручкой. Наточенный, подумал Нолик, пощупав лезвие большим пальцем. Это теперь ее как? В драке пару раз он ножом пользовался, один раз пацана отправили в больницу, еле откачали. Но там он бил наотмашь, не особо заботясь о том, куда попадет. Сейчас…
Кирилл подобрал с земли какую-то мелочь и теперь с интересом наблюдал за Ноликом.
