Понять, что сейчас думает и чувствует лорд Говард, было невозможно.
Потому что он, словно бы и слушая её рассказ, и глядя в то же время на необозримые просторы заснеженной равнины, сохранял на лице абсолютно каменное выражение. Казалось, он даже не моргает. А скрещённые на груди руки в перчатках придавали его неподвижной фигуре вид надменно-задумчивой мраморной статуи – в такой же позе там, в Клауде, стояло в царской усыпальнице изваяние прапрадеда сира Вателя, короля Роберта-строителя.
Леди Наина зябко ёжилась – она скакала сюда пять часов, и сейчас, здесь, на крыше редута, в котором лорд Главнокомандующий разместил полевой Штаб, холод глубокой зимней ночи, особо ощутимый из-за порывов свирепого ветра, проникал даже сквозь шерстяной нательный свитер, тёплый камзол, армейские штаны, и двое мужских шерстяных подштанников, которые она предусмотрительно надела под платье перед выездом. Поскольку имела случай убедиться, что скакать верхом в январские морозы куда как холодно. Однако она понимала, что их беседу уж точно никто посторонний не должен услышать. Поэтому сама и предложила воспользоваться крышей редута, который лорд Главнокомандующий превратил в подобие стандартного барака Армии, умудрившись даже словно бы привнести в его интерьер что-то от родных казарм – и не только запах, неизменно сопровождающий огромное скопление проживающих вместе половозрелых и вымуштрованных мужиков: пот, конская упряжь, сапоги, дым от печей…
Рассказ ей пришлось начать с самого начала: со своего «коварно-циничного» и жестокого плана устранения дерзкой конкурентки-выскочки. Она знала: если будет не полностью откровенна, или ограничится недомолвками, или – что совсем уж глупо! – попытается соврать, у лорда Говарда наверняка появятся сомнения и вопросы: умный же! Поэтому она рассказывала подробно, обстоятельно. Нарочито неторопливо, чётко выговаривая жёсткие и жестокие слова и определения – «опасная конкурентка», «убить», «гарантировать престолонаследие»… Да и позже, когда перешла к описанию, подробному, точному, и омерзительному, того, что делали уже с ней, старалась рассказывать как бы отрешённо. Но строго придерживаясь фактов, ничего не выделяя тоном, и не пытаясь вызвать к себе жалость.
Просто – план того, что хотела сделать она. И какие меры и способы для этого избрала. И почему они оказались несостоятельными, и не сработали.
И того, что сделали – вернее, двое суток делали! – с ней.
На весь подробный – она намеренно выбирала чёткие формулировки, и не скрывала ужасающих и натуралистичных подробностей! – рассказ ушло почти полчаса. И всё это время лорд Говард, выпрямившись, и сохраняя горделивую осанку, стоял рядом, но боком к ней – взор его словно и не двигался по белой целине, простиравшейся у подножия массивного бревенчатого сооружения, а был устремлён в одну точку. Однако леди Наина не сомневалась, что Главнокомандующий слышит и отлично понимает каждое сказанное ей слово. И явно делает себе какие-то выводы.
Вот от этих самых его выводов и будет зависеть судьба королевы. И её детей.
Да и всей страны.
После того, как она закончила, возникла пауза. Лорд Говард молчал и думал.
Повернулся к ней пожилой мужчина медленно. Посмотрел прямо в глаза:
– Ваше Величество. Сказать, что я потрясён до глубины своей, как я думал, очерствевшей и привыкшей к крови, смерти и насилию души – значит ничего не сказать… У меня нет причин сомневаться в ваших словах. Но…
В чём вы видите причину таких омерзительных изменений в… нраве его Величества? И что, по вашему мнению, заставило его так поступить?
Она ответила не задумываясь:
– Насчёт причин у меня сомнений нет! Она – в том, что он начитался проклятых мемуаров лорда Юркисса – и хоть он и ваш дядя, менее опасными и гнусными от этого его записки не стали! Я бы позволила себе высказать личное мнение по этому поводу: у милорда бывшего королевского пленника определённо – талант к красочному, и разжигающему воображение читателя, описанию этого дела. То есть – к изобретению и воплощению в жизнь зверски жестоких пыток, и к извращённому сексу! И тот, кто прочёл бы, невольно захотел бы повторить, или воплотить. Ну а ещё…
Она запнулась было на мгновение. Но заставила себя продолжить, снова стараясь говорить так, как думала, ничего не приукрашивая и не скрывая:
– Другая важная причина в том, что он был, разумеется, зол на меня. И не без оснований, как вы могли понять. Должна признать честно: я приложила все усилия, чтоб взять на душу грех по устранению и опасной конкурентки, и абсолютно ни в чём не виноватого капитана Айвена.
А вот что заставило его Величество так поступить…
Думаю, вернее будет сказать – кто!
И вы не хуже меня знаете человека, спровоцировавшего его на то, что произошло: я не сомневаюсь, что это именно она порекомендовала организовать всё так, чтоб все пыточные приспособления оказались «на месте», и никто в замке не видел и не слышал того, что они творили со мной. (Ну правильно: ни к чему ронять «королевское величие» и «достоинство»!) И уж тем более – знать, на что способно его Величество.
Мотивы же этой… женщины, – она удержала рвущееся на уста слово «твари!», – понять нетрудно.
А вот почему он позволил своей любовнице мучить меня… Затрудняюсь сказать.
Он – король. Что хочет, то и делает! Неподсуден суду простых смертных – помазанник же Божий!
– Но ведь были времена – я это отлично помню! – когда он и любил вас, и уважал, и… Первые года два он вообще не сводил с вас глаз! И все придворные, там, при дворе, видели, что взор у него буквально пылал страстью – ну, как у романтичного юноши!
– Да, было и такое, – она раздражённо дёрнула плечом, – он в первые годы и правда – относился ко мне, как к жемчужине в его короне. Подарки, турниры, пиры в мою честь. Восхваления от бардов в виде од, баллад, и романсов… После рождения первенца он даже подарил мне колье с изумрудами, то, широкое, помните? Которое обошлось чуть не в половину нашего годового бюджета, и которое месяца три изготовляли лучшие ювелиры Лории. Потом же…
Потом всё у нас пошло… – она закусила губу, поскольку непрошенные воспоминанья снова словно встали перед глазами, – Не так. Может быть, это произошло от того, что я хотела понадёжней обеспечить это самое с…аное престолонаследие, и старалась почаще рожать. Ну, и, естественно, в такие периоды отказывала ему. В интимной близости. Чтоб не навредить плоду. А он, как вы знаете, не из тех мужчин, кого подобное положение дел устраивало бы. Вот и стали у него появляться дамы типа леди Ясмин, и леди Бьянки…
А в моей спальне сир Ватель появлялся лишь когда узнавал о том, что я готова снова забеременеть. Приходил, исполнял… Хм-м. Супружеский долг. После чего бежал, словно от зачумлённой. – она сжала челюсти, но заставила себя снова взглянуть в глаза лорда Главнокомандующего, и продолжить, – Видите, лорд Говард? Я дошла – а вернее, меня довели! – до того, что обсуждаю подробности нашей с его Величеством постельной жизни с вами, которому, если честно, все эти скандалы и грязное бельё вовсе ни к чему!
