– А может быть, вам замуж выйти, Арлин Бун?
Я вздрогнула и опасливо покосилась на господина Родерика Робертса, преподавателя начертательной магии, экзамен которому пыталась сдать.
Увы, безуспешно. И увы, далеко не в первый раз.
Родерик сидел напротив меня и с нескрываемой брезгливостью изучал лист бумаги, на котором я пыталась изобразить защитный круг третьего уровня от призраков и прочей потусторонней гадости.
К этому моменту мы остались одни в гулкой просторной аудитории. Все остальные мои сокурсники давным-давно получили заслуженные отметки и разбежались по своим делам. Еще бы! Вечер пятницы, конец июня! Теплые и славные деньки, которые так и хочется провести с хорошей компанией, празднуя сдачу очередного предмета, а возможно – и досрочное завершение сессии.
– Вы уже две недели ходите ко мне практически каждый день, – продолжил Родерик, положил на стол лист и устало взглянул на меня. – Арлин, я ведь не какой-нибудь самодур, который обожает унижать студентов и упивается своей властью. Я прекрасно понимаю, что целителям мой предмет особо и не нужен. Сидел бы сейчас передо мной некромант – разговор был бы совершенно другой. Гораздо жестче и намного короче. Да что там, такой студент вылетел бы из академии уже после третьей пересдачи, как, собственно, и положено по правилам.
Я молчала, низко опустив голову. Да, господин Робертс во всем прав. И от его справедливых слов на сердце было особенно гадко и противно. Что скрывать очевидное, студенты любили Родерика. Лекции он вел интересно, на практикумах не зверствовал, снисходительно относился к опозданиям, спокойно оставался после занятий с теми, кто по той или иной причине что-нибудь не понял, и дополнительно объяснял материал. В общем, золото, а не преподаватель! Все бы такими были.
Особенно нравился Родерик студенткам. Не буду скрывать, почти все мои однокурсницы тайно, а подчас и явно, были влюблены в преподавателя. Оно и неудивительно. Высокий, худощавый, холеный, в одежде безупречного кроя. А еще темноволосый и кареглазый. С глубоким бархатным голосом, от которого так и кидало в дрожь. В общем, не было ничего удивительного в том, что на занятиях господина Робертса всегда царил полный аншлаг.
К слову, по своей основной специализации Родерик Робертс был некромантом. На факультете целителей он преподавал главные принципы начертательной магии. В принципе, логично. Кому, как не некроманту, разбираться в защитных кругах различных уровней. У них-то ни один ритуал без какой-нибудь пентаграммы не обходится.
– Я прошу вас выучить самые основы, – все так же ласково и вкрадчиво продолжил Родерик, как будто разговаривал с неразумным ребенком. – То, без чего вам не обойтись в профессии. Не лезу в дебри науки, не требую от вас досконального знания предмета. Пять кругов. С десяток символов. Неужели это так сложно для вас?
Я тяжело вздохнула и посмотрела на лист, который Родерик отложил в сторону. Интересно, и чем ему сейчас не угодило мое творчество? Я ведь старалась! Ну да, немного кривой круг получился. Ну так извините. Госпожа Аурелия Грой, которая вела у нас курс по психическому здоровью, вообще утверждает, что умение рисовать абсолютно идеальные круги – один из признаков самого тяжелого умственного расстройства.
Но, пожалуй, Родерику лучше об этом не говорить. У него-то круги на доске всегда получались на зависть прочим. Сразу видна огромная практика в подобного рода делах.
– А по-моему, в этот раз круг у меня получился ровнее, – тихо буркнула я, силясь хоть как-то оправдаться.
– Круг? – Родерик криво усмехнулся. – О, к кругу, Арлин, у меня на этот раз нет никаких претензий. Проблема совсем в другом.
Я придвинула к себе лист и сосредоточенно нахмурилась, силясь понять, где же моя ошибка.
– Этих символов не существует в природе. – И Родерик безупречно подпиленным ногтем подчеркнул сразу три знака.
Н-да. А на рисунке их всего четыре. Ну хоть один получился верно. В прошлый раз я ни один не сумела правильно нарисовать.
– А этот, – палец Родерика остановился на последнем знаке, – вообще гибрид сразу двух символов.
Полный провал!
Я угрюмо засопела, опять низко опустив голову.
В аудитории воцарилось молчание. Медленно сгущался вечерний сумрак. С тихим шелестом в воздух взмыл магический шар, давая мягкий рассеянный свет. За окном слышались звонкое чириканье птиц и веселый смех счастливчиков, которые уже начали отмечать наступление выходных.
– Вы ничего не хотите мне сказать? – сухо поинтересовался Родерик. – Вы ведь обещали мне, что все выучите. Молили дать вам последний шанс.
Да, молила. Родерик Робертс вообще проявил немыслимое человеколюбие, позволив мне сдавать экзамен по его предмету столько раз. И я не обманывала его, когда говорила, что обязательно все выучу. Каждый вечер садилась перед учебником, открывала первую страницу…
И просыпалась уже утром, мирно посапывая носом в ту же самую страницу. Ну не виновата я, что эта начерталка на меня настолько усыпляюще действует! Пара абзацев – и я просто отрубаюсь. А эти символы! Каракули какие-то. Как, ну как их запомнить?
– Я вообще не понимаю, зачем целителям начертательная магия, – буркнула я себе под нос, силясь хоть как-то оправдаться.
– Зачем целителям начертательная магия? – изумленно переспросил Родерик, продолжил, повышая голос: – А зачем она некромантам? Зачем боевым магам? Зачем артефактникам? Арлин, это основа основ! Это умение регулировать потоки энергии и управлять ими!
– Так-то оно так, но мы изучаем лишь круги, – не унималась я. – Зачем целителям знать, как защищать себя от призраков?
У Родерика как-то странно задергался левый глаз. Видимо, он всерьез оскорбился моим вопросом.
– Арлин Бун, надеюсь, вы не будете спорить, что у каждого целителя, даже самого умелого и искусного, есть свое кладбище, – процедил он. – Пожалуй, только некроманты имеют более тесное знакомство со смертью. Но нам по долгу службы это положено. Так сказать, издержки профессии. Однако нет такого целителя, кто бы хоть раз в жизни не смотрел в глаза умирающего человека. Потому что бывают раны, которые никакой магией не исцелишь.
– И что? – я недоуменно пожала плечами. – При чем тут начерталка?
– Да при том, что иногда душа не может найти путь в мир теней! – От яростного крика Родерика аж оконные стекла задрожали.
Я вся сжалась, с трудом подавив желание юркнуть под стол. Ого, как его проняло! Впервые, пожалуй, вижу обычно спокойного мужчину в таком раздражении.
Впрочем, Родерик тут же опомнился. Шумно втянул в себя воздух, выдохнул через рот и с усилием улыбнулся.
