Зал глашатая БюрАппа включал в себя десятки отделений. Для жителей на текущий момент выделили два крыла, выполненных в старом стиле из бетона и пластика. Округлые линии, словно разбухшая от болезни лепнина. И все в тошнотворно песочно-розовом цвете. БюрАпп просчитал, что ретрофутуризм будет понятен и приятен людям.
Что ж, стоит отдать должное, Оно умеет создавать.
Может быть, Оно пользуется чужими наработками, компилируя из разных элементов новое. Разве этого недостаточно? Человек занимался тем же самым веками, только производительность его ниже в десятки раз.
Центральная часть здания напоминала конус, вознесшийся в небо. Небоскреб из стекла и блестящего металла. Стрела разорвала оковы пухленьких крыльев, растолкала их в стороны, чтобы не мешали.
В древности здание изготовили бы из стали и стекла. Материалы хрупкие и ненадежные, за ними необходимо ухаживать, контролировать износ. В нынешнем веке, когда пыльные бури выводят из строя линии связи, сталь и стекло не устоят.
Конус нацелился в небо, словно старался оторваться от земли. Но в этом стремлении не было спешки. БюрАпп рассчитал, что гигантомания не требуется. Доминанта в центре агломерации не должна пугать биологических субъектов.
Возможно, расчетный центр БюрАппа просто не пожелал тратить ресурсов.
Мозаичные окна флигелей выполнены из фрактального стекла, узор не повторяется. Сервы могли бы установить экраны, где изображения сменяются по необходимости.
Подобная изменчивость характерна для биологических машин, но не для БюрАппа.
Прочность, надежность – вот характеристики этого. Вечность, сказали бы вечно недовольные люди. Такие находятся всегда, даже в самом лучшем обществе.
Два крыла, где обслуживали горожан, выделялись украшениями в стиле двадцатого века. Только в стиле, подобного размаха жители древних городов не могли себе позволить.
Если фигура летящего человека, так двадцати метров в высоту. Она упирается носком стопы в карниз крыши, зависая в точке равновесия над широкой улицей. Назло режущим ветрам, наплевав на солнечное излучение и трение частиц пыли.
Если золотые меандры, так переплетающиеся в неуловимом для глаза порядке. Слишком сложное и бесполезное усложнение, на которое человек мог бы потратить не одну жизнь.
Для машины подобные расчеты не составляют труда.
Зато эффект от украшений вызывает восхищение.
В том числе у людей, что явились сюда по приглашению. Отказаться они не могли. Не все хотели бы отклонить приглашение, для многих это событие станет величайшим в жизни.
Все к тому шло, наконец-то ситуация разрешилась.
Ближайший флигель по обслуживанию горожан пустовал. Там выдавались свидетельства о прекращении функционирования субъектов. Проще говоря, свидетельства о смерти.
Последний термин стараются не употреблять, считая его травмирующим.
Сам вид нарочито мрачного здания, с плачущим ангелом на карнизе, настраивает на нужный лад. Никто не хотел туда идти, но всем это предстоит. С другой стороны, очереди возле входа в здание не было. Статистика утверждала, что за день сюда является один человек в сутки. В зимний период количество запросов возрастает в два раза.
Два раза. Звучит масштабно, хотя на деле цифры незначительны.
Глашатаи БюрАппа продолжают вещать об особой осторожности в зимние месяцы. Горожанам настоятельно рекомендуют проходить еженедельную проверку здоровья.
И пусть нынешние зимы не те, что раньше, люди статистически в это время умирают чаще. Сложно из крови вытравить тысячи лет памяти и опыта миллиардов ушедших.
Очередь во второе крыло растянулась на километр. Люди стояли на расстоянии полтора метра друг от друга, делая шаг вперед с равными временными промежутками. Минута, реже две минуты.
Спасая от скуки, посетителей развлекали дроны с проекторами. Выбирать передачи не приходилось. Устройства умели обрабатывать запросы посетителей, пользуясь общественной памятью. Для точного подбора устройства анализировали текущее настроение субъекта.
Лишь один проектор молчал.
Дрон, покрутившись возле посетителя, выключил экран и скрылся в нише под карнизом. Не способный удовлетворить запросы посетителя, БюрАпп вернул устройство для сбережения энергии и ресурсов.
Шум от передач впереди и сзади несколько раздражал. Пусть направленный звук почти не нарушал приватное пространство, наружу проникали отголоски программ. Совсем чуть-чуть, но раздраженный разум реагировал на помехи.
Человек намеренно прислушивался, концентрировался на едва уловимых звуках. Ему хотелось, чтобы передачи перекрывали шум шаркающей походки, покряхтывания, кашель, вздохи и других звуков, рождаемых человеческим организмом. К шуму работающих тел человек привык, он воспринимал их как фон. Они не давали пищи раздражению.
Даже само нахождение в очереди на ногах не вызывало злости. Телу приятно работать. Оно воспринимает ситуацию, как работу, в ответ рождая ощущение удовольствия.
Обмануть ощущение, концентрируясь на раздражителях, не удавалось.
Ни жажда, ни голод не мешали. Можно отказаться от напитков, что разносили сервы, обходящие очередь. В одном манипуляторе автомат держал одноразовые стаканчики из быстроразлагающегося материала. Второй манипулятор был дозатором. Из раздатчика могла литься как холодная, так и горячая жидкость. Любого вкуса, запаха, цвета. По желанию гостя.
Разнообразие продуктов не могло удовлетворить человека.
Для таких случаев у машины можно сделать заказ. БюрАпп на этот день назначил бесплатные раздачи в размере одного недельного базового пособия.
Многие этим пользовались, заказывая стимуляторы.
От предлагаемых напитков можно отказаться, заставляя тело испытывать жажду. От чего вырастет раздражение, дающее пищу для злости. Человек мог бы так поступить, но слишком привык заботить о теле, чтобы из гордости лишать его необходимых элементов.
– Тоник, с лимонной травой! – приказал человек, глядя в окуляры устройства.
Машина ниже его, потому что не имела головы. В грудную клетку встроены окуляры, на дисплее изображалось пиксельное лицо. Нарочито упрощенное, чтобы не вызывать у посетителей негативных эмоций.
– Исполняю! – ответила машина своим особенным голосом.
В прошлом подобные устройства оснащались либо мелодичным женским голосом, (кто-то предпочитал «сексуальную даму»), либо же использовался мужской баритон, вызывающий доверие и не вызывающий у мужских субъектов всплеска негативных эмоций.
Стоящий в очереди человек еще застал те времена. Глядя на других посетителей, он подумал, что многие из них даже не помнят первые модели сервов.
А ведь прошло всего два десятилетия.
– Изволите откушать, Берилл? – уточнила машина, заметив недостаток у гражданина питательных веществ.
