Сказки, притчи… Многие читатели сразу подумают, что эта книга для детей. Но почему тогда нет цветных рисунков?..
Да потому что я написала книжку для юношей и девушек, а также для людей совершенно взрослых. И потому яркие красочные иллюстрации возникнут сами собой, в воображении читателя.
Конечно, дорогие мои книгочеи, вы люди серьёзные и озабочены делами важными. Но… Да-да, я знаю, в глубине вашего сердца с малых лет сохранился детский уголок. И потому вы умеете удивляться мелочам и открывать новое в привычном и знакомом. Хотя, конечно, давно не верите в существование Деда Мороза, домовых, фей, джиннов, гномов и прочих обитателей волшебных миров.
А я верю!.. Более того, совершенно не сомневаюсь, что эти фантастические создания существуют. И рассказываю вам о них…
Хотя ситуации в сказках моих как будто самые простые происходят. Но среди будничных дел, за стеной дождя, порой вдруг сверкнёт перо Жар-птицы…
Гномы и феи – они живут где-то неподалёку. Просто мы их и не видим или не замечаем… Но если посмотреть внимательнее, мы сможем их увидеть, – и какими разноцветными красками сразу заиграет тогда наш мир!
Может быть, он приоткроет нам свои тайны… Научит чему-то новому. Или заставит думать, печалиться, сострадать, радоваться – жить ярче и интереснее.
А потому – вперёд, в добрую волшебную сказку!
Жил-был большой Самовар. Медный, блестящий, пузатый и очень гордый. Он считал себя самым главным в доме.
И не случайно. Каждое утро его ставили на круглый стол, застеленный вышитой скатертью, в самом центре комнаты; все домашние садились вокруг. Завтракали булочками и бутербродами – с сыром, маслом, мёдом, вареньем… Хотя каждый спешил по своим делам, Самовар знал, что, как бы ни торопились хозяева, без чашечки чая никто не убежит из дома… и он старательно пыхтел, а из его аккуратного краника в чашки весело текла струйка кипятка…
Днём Самовар скучал, дремал… В эти утомительные часы ожидания ему оставалось только любоваться стоящей в углу керамической китайской Вазой. Она обычно жила на изящном небольшом комоде, покрытом белым кружевом. И казалась очень замкнутой, никогда не вмешивалась в разговоры чашек, ложек и прочих столовых приборов. Многие даже думали, что она просто не умеет говорить по-русски. Иностранка. Не понимает разговору. Вот и молчит.
Ваза была вся в нежно-зелёном и голубом наряде со слегка выпуклыми цветами. А с боков у нее были приделаны тёмные ручки-обманки. У основания и на перешейке браслетики – полоски с геометрическим рисунком. Но самое главное, что занимало Самовар, – это пейзажики с обеих сторон. И какие! Самовар не уставал их разглядывать! Гора. Берег моря. Чайки в небе. Лодочки под парусами. Рыбак с удочкой. Другая жизнь!
Самовар не столько любовался Вазой, сколько думал о той, другой жизни.
Иногда Самовар и Вазу хозяева меняли местами. Когда кто-нибудь по праздникам приносил в дом букеты душистых роз или элегантных гладиолусов. Тогда Ваза оказывалась в центре мира, и всё внимание было устремлено на неё. Самовар немного обижался, но знал, что придёт время чаепития, и он снова займёт своё генеральское место.
Вечернее застолье всегда было намного продолжительнее утреннего и сопровождалось беседами, рассказами о событиях прошедшего дня. Самовар отодвигали чуть в сторону, и серединку стола занимала огромная Супница, а потом Блюдо со вторым… Но как бы ни были эффектны фигурное, расписанное яркими цветами Блюдо или круглая, изукрашенная завитками фарфоровая Супница, Самовар всё равно смотрел не столько на них, сколько в угол комнаты, на таинственную молчаливую Вазу.
И в эти часы своей временной отставки он казался себе совсем старым, неинтересным, неуклюжим со своими блестяще-медными, почти зеркальными боками… Тихонько сопел и вздыхал. Но вздохов этих, кажется, никто и не замечал. Ни гордячка Ваза, ни Супница или Блюдо…
За столом текла лёгкая беседа или царило молчание – лишь позвякивали стаканы в серебряных подстаканниках да тихо переговаривались между собой мельхиоровые болтушки-ложки. Посмеивались над старым генералом Самоваром, что глаз не сводит с Вазы-чужестранки! Вот они, вилки-ложки, из одного с ним роду-племени, металлические, а он их и не замечает вовсе… Или, скажем, ажурные подстаканники! А какие кастрюли замечательные, новомодные, большие, есть на кухне! Так нет же, Самовар на одну Вазу только и смотрит…
Но хозяева за столом, конечно, не слышали их пересудов.
Как-то так получалось, что Самовар и Вазу даже и близко-то никогда не ставили. А Самовар мечтал хотя бы рядышком с красавицей оказаться! Но нет, только издалека мог он любоваться её изящной фигурой.
Как-то воскресным летним днем Самовар не на шутку перепугался.
Хозяйский сыночек (шумный подросток) нечаянно, во время спора с зашедшим в гости однокашником, так двинул рукой, что задел китайскую Вазу, и та с глухим стоном упала на пол. У Самовара закружилась голова, в ушах зазвенело. Он понял, что произошло что-то страшное. Конечно! Разбилась! Разбилась! Она разбилась! Самовар закрыл глаза от ужаса. Он ничем не мог помочь несчастной. Осколки быстро вымели…
Самовар не мог прийти в себя от горя. Однако мельхиоровые болтушки-ложки (которые, в сущности, были добрыми особами) постарались успокоить расстроенного воздыхателя. Вазу не выбросили, а отнесли в ремонт, и мастер взялся её склеить. Старому хозяину Ваза очень дорога, он сам, ещё в юности, привез её откуда-то издалека.
Ложки всё знали, что творится в доме. Им можно было верить.
И в самом деле, через несколько дней Ваза, целёхонька, снова стояла на своем месте. Но в её молчаливом взгляде появилось новое выражение. Боль, конечно, это были боль и мудрость. Что ж, мудрость не приходит без страданий. Теперь Самовар смотрел на свою вечно молчащую иностранку с ещё большей любовью и нежностью.
Так шли годы. Занемог старый хозяин, долгими днями он не выходил из своей комнаты, лёжа в постели, но вечерами всё же вставал к чаю… А потом совсем перестал появляться за обеденным столом. Постепенно Самовар начал забывать его похудевшее лицо с небольшой бородкой.
Выросли и разъехались дети, дома оставался пока только старший сын, и старая хозяйка старалась сохранять порядок, заведённый в семье. Видимо, сил на это у неё уже не хватало. Или новое время пришло?..
И однажды Самовар обнаружил себя утром не на столе и не в углу на столике, а в кладовке, рядом с чугунным Утюгом, который надо было греть на плите, прежде чем что-нибудь погладить. Которым уже давно никто не пользовался. Самовар даже заплакал от огорчения. Последние капли упали на тагильский расписной поднос, на котором он всегда и стоял.
