Зима в этот год пришла рано, уже в ноябре снега насыпало столько, что в самую пору сидеть по домам, пить горячий чай и глядеть в окна. Окна у Альгарта в уютном дупле, куда он забрался зимовать, нет, вместо него небольшое отверстие напротив основного входа, старательно задрапированное шкурами. В это отверстие поступает свежий воздух и можно наблюдать, как лес постепенно укрывается белой периной и впадает в спячку.
Альгарт в свои молодые сотню лет (по меркам василисков) обычно зимовать улетал южнее, где снег не выпадает. Но в этот раз пришлось задержаться из-за неотложных дел в лесу. Лешак попросил помочь с засолкой груздей, кикиморы на болоте устроили скандал с водяным, и Альгарта пригласили в качестве примирителя. Кроме того, жабье озеро категорически отказалось замерзать, а это удар по всему престижу магического сообщества Вековечного леса.
Спать василиск предпочитала в зверином облике, то есть в виде здоровенной зеленой змеи с золотыми глазами и золотым узором в виде солнечного круга на голове. Скрутившись в несколько колец и втянув крылья, он сунул нос под одно из них, но только закрыл глаза, как в дупло глухо постучали.
– Альгарт Стриглавович, – раздался снаружи слегка трескучий и очень узнаваемый голос. – Ты там как? Спишь ужо, али ишо нет?
Разомкнув веки, василиск нахмурился и поднял голову. Если в первый день спячки тебя будят – это верная примета, что сон будет неспокойным.
– До этого пытался спать, – отозвался змей, решая, высовываться наружу или подождать и Лешак сам уйдет.
– А, ну это всегда успеется, – крякнул леший снаружи. – Вон, лиса прибежала с дальних городов. Говорит, города вообще в спячку не впадают, круглый год суетятся, да тормошатся.
– Ты же в курсе, что обычно я зимую в теплых краях, где нет спячки? – напомнил василиск.
– Да-да… – протянул мечтательно леший. – Я бы может тоже в теплые края какие полетел. Обернулся птахой, и фр-р-р… Но не могу. Лес не на кого оставить. А то поди нападет какой-нибудь супостат или колдун, кто ответ нести будет?
Василиск недовольно вздохнул и поерзал на пушистой подстилке.
– Кому наш Вековечный лес сдался? Тем более зимой?
– Эт ты зря, – не согласился Лешак. – Лиса грит, недавно в Зверозубых горах объявился колдун. Такого лиха там натворил, что даже местный горник еле сдюжил с ним совладать. Самоцветов поукрал не счесть. И воды живой повыкачал. Так что не положено мне по теплым краям шляться, когда такое творится.
– Тот горник, наверное, слабенький какой-то, – заметил змей, пытаясь снова улечься.
– Хороший горник, – не согласился леший. – Это колдун какой-то буйный попался. Лиса говорит, он вроде как и на Туманных болотах напакостил. И в Озерном краю набедокурил.
– По-моему, твоя лиса – сплетница.
– Может и сплетница, но новости приносит регулярно. Я тут это, вот чего, – неумолимо продолжал Лешак и Альгарт сокрушенно вздохнул – уходить деревянная морда не собирается. – Ты, мож не знашь, но там в деревне в заброшенный дом въехали.
– Вот привязался. Какое мне дело до деревни и, тем более, до заброшенного дома? – проворчал василиск.
– Ну как же, – растерянно отозвался леший снаружи. – Ты ж у нас главный по связям с людьми. И по безопасности. Должон быть в курсе, стало быть. А то вести неприятные про всяких колдунов ходят.
– Сомневаюсь, что пугание народа полетами и таскание коз можно назвать связями, – хмыкнул Альгарт. – И вряд ли этот колдун, если и существует, попрется жить в наши дебри.
Снаружи послышалось кряхтение.
– Ты как знаешь, но проверить бы надо, – не отставал Лешак. – Мало ли, кого занесло в нашу дикую сторону. Новых людёв в деревне не было уж с… – Послышалось бормотание, означающее, что леший что-то подсчитывает. – О… Поди уж с того века. Да оно и понятно. Чего им тут делать? Вековечный лес старый, растет далеко, а так ещё и половина его на северной стороне мира.
– Угу… – уныло протянул василиск, прикидывая, как отвязаться от сердобольного Лешака, которому приспичило под самую спячку разбираться с людским поселением.
Вековечный лес, в котором Альгарт живет с самого рождения, действительно место очень далекое от человеческих центров. Факт прибытия сюда новой крови действительно необычен. Но у него сейчас нет ни малейшего желания выбираться из уютного дупла, оборачиваться кем-то и ломиться по сугробам выяснять, кого принесло.
С наружи похрустел снег, что значит – леший и не собирается уходить.
– Так это, ты как? – спустя небольшую паузу снова подал голос деревянный хранитель леса. – Мож обернешься кем, да сходишь, поглядишь?
Альгарт не выдержал и высунул чешуйчатую голову наружу, где на неё тут же нападали снежинки.
– Сказал же, не пойду, – ответил он. – Настанет весна, тогда и разберемся.
– А вдруг кого недоброго принесло? – не унимался леший, уперев деревянные кулаки в бока.
– Вряд ли его понесет в лесную чащу зимой творить непотребства, – заметил змей.
– Ну а вдруг?
– Тебе надо, ты и иди, – ответил василиск. – Я, если не заметил, пытаюсь заснуть на зиму.
Леший всплеснул руками-ветками.
– Так как же я пойду? Гляди на меня – ежели люди увидят, как к ним в деревню заходит дерево, да ещё и начинает выспрашивать чего, визгу будет. Чего доброго подожгут меня с перепугу, а мне потом вырастай заново из какой-нибудь травинки.
– И ты хочешь, чтобы подкоптили меня? – уточнил василиск.
– Э, брат, ты ж могешь и человечью форму обозначить, – хмыкнул леший. – Человека-то им с чего жечь?
– Не пойду сказал, – отрезал Альгарт. – Холодно.
Лешак сложил деревянные руки на мощной дубовой груди и поинтересовался:
– И барьер силовой не поставишь?
– Лешак, в деревне живет сотня человек, – ответил Альгарт. – До этого они зимой сюда не совались. С чего им вдруг начинать?
– Ну ты ж не выяснил, кто приехал в старый дом.
– Одна семья погоды не сделает, – отрезал василиск и втянулся обратно в дупло. – Я буду спать. Весной проснусь и разберусь.
– Ну, воля твоя, Альгарт, – со вздохом отозвался леший. – Я тебе предупредил.
Снаружи послышалися хруст снега, означающий, что леший все-таки пошел восвояси. Змей сладко зевнул и снова скрутился кольцами, укладываясь на мягкую подстилку из бараньей шерсти. В Вековечном лесу он занимает важное положение и на самом деле больше всех взаимодействует с людьми: то черной тучей пролетит над селением, то напугает их ревом. Иногда пройдется в человеческом облике в капюшоне вдоль деревни, чем вызывает новую порцию испуга, а значит и уважения к лесу. Потому что нечего роду человеческому соваться на территории, исконно принадлежащие запредельным созданиям. А чем ещё их убеждать, как не страхом? Страх базовый рефлекс на всякую невидаль и отлично останавливает любопытствующих чуть дальше опушки. Кроме того, в последние годы в деревне молодняка стало мало – кто вырос, кто уехал. А молодняк среди людей – главные в вопросах любопытства.
