«22.4.2013, полиции Израиля. Один человек подходит ко мне раза два в неделю на улице, в автобусе, в синагоге, и так из месяца в месяц, и говорит вопросительно: «Ну, что с Нетаниягу?», «Ну, что с Кахане?», «Ну, что с полицией?»
Я человек честный, говорю ему то, что думаю.
Во всех следственных отделах давно известно обо мне всё.
Надоел он мне. И сказал ему: «Ты стукач».
И после этого он продолжил следовать за мной, даже в местных событиях пытался сесть возле меня, и я шёл на другое место.
В моём опыте с жалобами полиции о подобных преследованиях – это не уголовное дело.
И вот 19.4.2013 шёл я в синагогу к дневной молитве, а этот человек в нескольких метрах за мной, и он ещё прихрамывает, и я ещё прибавил оборотов. Но он побежал и поставил мне подножку.
И это не уголовное?
Но если это уголовное, то попрошу вас действовать в соответствии с законом.
Имя человека: Блюменфельд Авигдор. Адрес: улица «Телелим», дом 25, квартира 28, Рамот «Алеф», Иерусалим».
Эта жалоба для полиции. Но было веселее.
Щерился он и лыбился ещё издалека, подходил заговорщицки, склонялся к моему лицу: «Ну, как с этим?» Его знания новостей опережали сообщения радио. Продолжалось это месяцами.
Когда я ему сказал, что он стукач, и пошёл от него, не сработала его человеческая реакция, за неимением таковой, а стукаческая реакция на это слово отсутствовала – не проходили они такого на занятиях по профессиональному совершенствованию.
Я удалялся, а он стоял на месте, руками взывал к небу, разводил в стороны, что-то бормотал. Потом медленно пошёл за мной, тянул руки ко мне, что-то говорил. Но я уже далеко, слов не разобрать.
Потом, при встрече в автобусе или на улице, он кивал мне головой, а я не смотрел на него.
Прошёл месяц.
Однажды я опаздывал на дневную молитву.
Перед моим домом деревья, которые я посадил, чтобы можно было уходить в леса, когда придут брать. За дереьями барак. С другой стороны барака, вдоль него, крутая дорога к синагоге.
Я спешил. Прошёл рядом с деревьями, рядом с бараком, тогда и увидел этого стукача.
Барак скрывал его от меня.
Ходит он не спеша, прихрамывает, а тут спешил и пыхтел. Мы должны были пересечься в конце подъёма. Там стояла легковая и два человека возле неё. Меня они видели от самого моего дома. И его видели издалека и выводили точно на меня.
Чекист держал сумку, которой будет бить меня, когда повалит на землю. А двое возле машины будут за свидетелей, что я напал на него. Будет куча-мала, оба в серой пыли, кругом люди, середина дня.
Потом доказывай, что ты не верблюд.
Не только людям, но и суду.
Я прибавил обороты и выскочил на подъём впереди чекиста. Он побежал за мной и поставил подножку. Я споткнулся, но устоял и пошёл быстро дальше, не оглядываясь.
Он что-то сказал, но то был не извинительный голос, а грубый.
А как он ведёт вечернюю субботнюю молитву возвышенным, вдохновенным, ангельским голосом! Каждое святое слово звучит отдельным законченным произведением с изумительно длинным, бархатным окончанием.
И двести голосов вторят каждому его слову, образуя сказочный хор во славу Давшего субботу народу Своему.
И после праздничных домашних трапез, евреи спешат поздравить счастливую семью, в которой на этой неделе родился мальчик, а если родилась девочка, то навещают после утренней молитвы. И благословляют лёгкое угощение.
А этот чекист в первых рядах у стола. Насытившись, он набивает карманы разными орешками и семечками. Медленно протягивает руку к тарелке, берёт большую горсть и медленно тянет по столу к себе, выгружает в карман и протягивает руку к другой тарелке.
До подножки я бы только это дополнил к портрету отвлечённого чекиста.
Но чекист не действует самостоятельно, его действия направляет старший по званию, а того – старший над ним.
То есть государство.
Это государственное задание – поставить мне подножку.
Будет государственное задание прирезать меня – прирежет.
Подножка и ножик – уголовные дела.
Прошло три недели от первой жалобы. Прежние жалобы по другим делам полиция закрывала моментально и не извещала о закрытии.
Подал вторую жалобу:
«12.5.2013, полиции Израиля. 22.4.2013 подал полиции жалобу.
И вот 11.5.2013, три недели после жалобы полиции, он подошёл ко мне и положил свою руку мне на плечо. Быстро пошёл от него.
После первой жалобы, полиция не защитила меня от угрозы моей жизни преступником, который на государственной службе. Теперь это прямая угроза государства мне».
В тот же день, я направил жалобы министру полиции и госконтролёру и напомнил им, что полиция может закрыть жалобу в двухнедельный срок и не сообщить жалобщику о закрытии.
26.5.2013 ответил госконтролёр: «Нет у управления общественными жалобами полномочия вмешиваться во мнение израильской полиции в деле способа работы с жалобами».
А «способ работы израильской полиции с жалобами» вот такой. Звонит некто Ёсиф, говорит, что он полицейский по Рамоту, это где я живу, и спрашивает: «Что случилось?» Я отвечаю: «Один человек поставил мне подножку». Ёсиф: «За что?» Я: «Сказал ему, что он стукач». Ёсиф: «Не знаю об этом». Я: «Об этом в моих жалобах». Ёсиф: «Нет у меня жалоб».
Этот разговор подшивается к делу. Беззаконие.
Такой «способ работы с жалобами» в полиции. Беззаконие.
В этот беззаконный «способ работы с жалобами» полиции не будет вмешиваться госконтролёр. Беззаконие.
Это беззаконие оставляет мне единственную возможность: жаловаться полиции о беззаконии полиции. Беззаконие.
7.7.2013, восемьдесят дней после уголовного дела, ответил министр полиции:
«Обсуждаемое: Ваше письмо от 22.5.2013 к министру полиции».
Нет такого письма, есть моё письмо от 22.4.2013.
«Ссылки: Письмо Вам от 26.5.2013».
Не получил письмо полиции от 26.5.2013. Это значит, что дело уже замято полицией.
И текст, что в продолжение к их письму от 26.5.2013, которое я не получил, будет ответ на моё письмо от 22.5.2013, которое я не посылал и которое передано для обслуживания.
Это не первое не дошло до меня письмо полиции. Беззаконие.
Это не первые их ошибки. Беззаконие.
Их путаница – это система. Беззаконие.
А госконтролёр уже нашёл нужный пунктик в его полномочиях: «Если ответ полиции не удовлетворит вас и вы подробно изложите нам аргументы в этом, или не получите ответ полиции в течение приемлемого отрезка времени, вы можете обратиться к нам и мы взвесим, есть ли место для разбирательства».
