Пограничное расстройство личности (ПРЛ)
Пограничники чередуются между эйфорией и концом света, любовью и ненавистью, самоуничижением и фантазией о всемогуществе, их души расколоты. Нарушения сна, проблемы с концентрацией и речью, множественность личностей в результате умственного расщепления, расстройства пищевого поведения, такие как анорексия, булимия или переедание, дежавус и воспоминания об ужасных переживаниях, отсутствие осознания своего тела, фобии и панические атаки являются частью повседневной жизни. для пограничников.
Они сопровождаются хаосом в их образе жизни, регрессом к поведению малышей, внезапной агрессивностью, неистовым гневом и бессильным гневом, диссоциацией и искаженным восприятием. Распад снаружи и внутри, близость и даль. Безнадежность и депрессия, интенсивные, но быстро меняющиеся отношения, ненависть к себе и изоляция, разрушительное чувство вины, компульсивное самоуничтожение и недели горя – нормальное явление для них. Зависимое поведение, будь то алкоголь, наркотики или игры, также является частью самоповреждения пограничных людей.
Провокационная ролевая игра в обществе, сдержанность и недоверие также характерны для таких субкультур, как панк, у которых был плохой опыт общения с родителями, полицией, судебными органами или школой. Такие субкультуры часто привлекают пограничников; Для них отличаться от других – это не сознательно принятая идентичность, а болезненный опыт. Граница – это особенность нашего времени, она тесно связана с турбо-капитализмом и его принуждением к самоэксплуатации.
Расстройства идентичности и диффузные страхи взаимозависимы; контакт с реальностью нарушается, но – в отличие от явных психозов – остается, что позволяет пограничникам функционировать до следующего срыва. Также существует «отпускание», потеря инстинктивного контроля, которая сама по себе действует деструктивно, помимо депрессии и зависимости от объектов преобладают инфантильные потребности. Психоз переноса, при котором лица, находящиеся на границе, обнаруживают свои собственные влечения в других и атакуют их или самих себя, является частью социального поведения.
Пограничники сохраняют дальновидную точку зрения ребенка, но это точка зрения травмированного ребенка. «Высвобождается огромное количество аффектов, но у них нет возобновляющей силы, поэтому не возникает создания» законных целей и ценностей». Союз между двумя людьми приводит к новому архетипу, который формируется в бессознательном – в страдании пограничный, эти бессознательные процессы распадаются; затронутый человек переживает темные аспекты этого союза, но не его животворные компоненты.
Эти фазы физического развития сливаются с биографически приобретенными структурами пограничных людей, что приводит к хаосу: соблюдаю ли я целибат или нимфоманку, ребенок или старик, святой или шлюха, мужчина или женщина? Была ли я изнасилованной женщиной в прошлой жизни? Пограничники могут проникнуться истинами, которые передаются в ролевой игре, но неспособны отличить мифы, исторических личностей или персонажей от их реальной жизни и действовать как раковины, через которые говорит существо из странного мира. Образы бессознательного, которые люди переживают в своих снах, живут в пограничном человеке, и он не может их контролировать. Даже не осознавая этого, трансграничный пассажир колеблется между интернализированными характеристиками родителей, ощущением отсутствия, которое возникает из-за неудач от одной стадии развития к другой, и отщепленными комплексами, имеющими негативный оттенок: образы ада.. Каждый переход к новому этапу жизни, который меняет его, означает страх смерти для пограничников.
Сексуальное насилие как причина
Сексуальное насилие типично для пограничных людей, особенно для женщин. Беспорядочные связи сочетаются с ненавистью к себе и отвращением к партнеру, проституция – следствие. Одна пограничница сказала, что она позволила «сбить себя с толку тем самым парням», которые вызывали у нее отвращение. С другой стороны, она высмеивала, критиковала или игнорировала мужчин, которые вели себя дружелюбно; она позволила себе подвергнуться сексуальному унижению и в то же время сообщила об обидчике своего отца.
Одним из последствий жестокого обращения является изменение и резкое прекращение сексуальных отношений. Пограничники предполагают, что у их партнеров низкие мотивы, но им становится скучно, когда и потому, что их партнеры их не имеют; они жаждут привязанности, но когда они испытывают любовь, они подозревают ложку дегтя, и если они не находят эти волосы, они думают, что их партнер смешон, думают, что он их не знает.
Они навязывают доказательства любви, потому что не верят признаниям в любви; но если они это получат, их свобода окажется под угрозой. Поступая таким образом, они не считают ложью требовать противоположное тому, о чем они просили вечером накануне, и утром после; они признают абсурдность действий, противоположных тому, за что они выступали ранее, но не знают, почему они так себя ведут. Они представляют своих партнеров в испытанных боевых ситуациях с жестоким родителем, и вспыхивают игры за власть, особенно когда партнер не соответствует ненавистному / любимому образу. «Никогда не говорите пограничнику, что любите его. Он уничтожит тебя за это»
Несмотря на различные сексуальные контакты, они агрессивно реагируют на ласки, поэтому тот, кто не знает свою другую сторону, считает их сексуально далекими. Только каждый четвертый пограничник не сталкивался с сексуальным насилием со стороны высокопоставленных лиц, каждая вторая жертва насилия пережила эти нападения в тесном социальном окружении, а каждый четвертый – в отношениях инцеста с родителем. Сексуальное насилие обычно начинается до полового созревания, угроза сексуальности разрывает детство на части.
Пограничники отрицают, чтобы сохранить разделение на хороших и жестоких насильников. Они настолько скрывают факты, которые говорят против идеализации, с одной стороны, и девальвации, с другой, что не могут их восстановить.
Пограничники часто кажутся посторонним детьми. Дефицит привязанности и торможение процесса индивидуации в раннем детстве очень важны. Мелани Кляйн признала, что пограничники терпят неудачу в депрессивной фазе, то есть когда ребенок адаптирует свой волшебный мир к внешнему миру и неизбежно разочаровывается. Из-за травм во время магического мышления спящего ребенка пограничники уходят в бессознательный мир детства, который, однако, не идет рука об руку с их зрелым телом и изменившимися требованиями внешнего мира.
