Павел Ильминский - Поколения. Исторические миниатюры

Посвящается любимой женщине Надежде Ильминской прожившей со мной всю жизнь и умевшей поддержать в тяжелый час. Спасибо за то, что была рядом со мной!

Айк бодро шагал туда, куда уходит спать солнце. В племени родовичи, прозвали его Айк быстрый, за его крепкие ноги, за неутомимый бег. Когда юношей посвящали в охотники, в беге по лесу, Айку небыло равных. Вот и сейчас, когда голод ночным зверем подкрался к племени, старейший и мудрейший среди родовичей Лик Сухорукий отправил его за помощью к рыбарям. Племя рыбарей жило на закате в трёх днях ходкого бега Айка. С давних времён, о которых сейчас едва помнил даже Лик Сухорукий, повелось, что в случае нужды охотники обращались к рыбарям, а рыбари к охотникам. Айк не раз заходил в земли рыбарей. Там была хорошая охота, а рыбари, жившие в краю великих озёр, зверя не промышляли, довольствуясь щедрыми дарами великой реки и духов озера. Айку нравился этот край, в котором горы пригибались к земле, постепенно сходя на нет дальше к югу. Здесь, где сила гор убывала, раскинулись огромные заливные луга изумрудной зелени. Прошлогодние травы серыми волнами колыхавшиеся под свежим ветром захлёстывали Айка до пояса, делая нелёгким и без того неблизкий путь. Здесь в океане луговой зелени, летом обычно паслись бесчисленные стада тарпанов, зубров и легконогих оленей. За ними охотились свирепые дикие кошки и многочисленные волчьи стаи. Это были лучшие охотничьи земли у исхода гор. Но случилось нечто. По неведомым причинам тарпаны покинули зелёные луга и ушли в южные земли. За ними потянулись зубры, а за зубрами кошки. На север в горные леса уходили олени, а за теми словно горные ручьи к великой, реке заторопились их вечные гонители волки. Некогда богатые охотничьи промыслы оскудели, и охотникам приходилось уходить все дальше и дальше на юг, забираться все глубже и глубже в лесную чащу у горных отрогов, в поисках привычной добычи. Много лет племя Айка, почитавшее себя сынами медведя, не знало нужды. Даже в самые холодные зимы в ледяных ямах, всегда было вдосталь запасов мяса. В тайных схоронках, не переводились увязки сушёных грибов и плодов, добытых и собранных впрок. Но в эту зиму злые тёплые воды залили ямы и бережно собираемые и хранимые припасы пропали. А много ли времени надо, чтобы большое племя прикончило грибные и плодовые напаски. Без мяса оказалось, что и совсем мало. Ранняя весна сулила богатую добычу, но звери покинули привычные места и охотники возвращались с пустыми волокушами. Добыча была такой скудной, что едва могла прокормить самих охотников, а для остальных оставались жалкие крохи. Перед племенем встал страшный и безжалостный в своей неотвратимости призрак голода. Припасов для дальнего перехода на юг уже не хватало, а надежды на большую добычу таяли вместе с кусками льда в схоронных ямах. Айк ещё мальчишкой застал те дни, когда племя, меняя стоянку, не поспевало собрать припасов в зиму. Тогда матери в больших корчагах вываривали старые кости, и щедро приправив воду грибами и лесной ягодой, кормили их, малышей. Потом, когда грибы закончились, в ход пошла мука, выменянная на шкуры у племени лесожёгов, выжигавших лес и засеивавших пепелища известными им одним злаками. Злаки собирали и перемалывали ручными жерновами, получая муку, которую обменивали на мясо и шкуры. Мука была редким блюдом и выпеченные на плоских камнях лепёшки подавались, как правило, в знаменательные дни, или после большой охоты. Лепёшки были хрустящие и очень вкусные, особенно если их макать в растопленное сало тарпана. Но в голодные дни в ход шел всякий припас, и мука с жидким бульоном из костей помогла тогда переждать голод. На новой стоянке, зверя было много, и охота быстро пополнила оскудевшие запасы племени. Айк уже успел забыть, как голодные охотники, возвращаясь в племя прятали глаза от украдкой брошенных взглядов на пустые сумы и волокуши. Как уходили на1новый лов голодные и злые. Как постепенно слабея, уже не могли так как раньше, далеко и ловко метать свои копья, а стрелы из лука пущенные слабеющей рукой, все реже находили цель. Память хранила тот тяжёлый год, как напоминание о злом повороте судьбы в истории племени. Это были тяжёлые и недобрые воспоминания. Однако именно они приучили племя даже в самые сытые годы помнить о необходимости, делать запасы впрок, беречь каждый кусочек мяса, каждую, даже самую маленькую и плохонькую шкурку. Но сейчас, кропотливо собиравшиеся и бережно хранимые запасы были безнадёжно испорчены. Не жаловавший рыбарей Лик Сухорукий, долго задумчиво жевал беззубым ртом кончик обвисшего уса, и все-таки скрепя сердце, велел Айку собираться в путь. Из скудных запасов племени ему выделили несколько пресных лепёшек и самую малость вяленого мяса. Мяса в племени не ели с прошлой луны. Жалкие остатки предназначались только охотникам и только в день выхода на охоту. Мужчины, давясь, поспешно проглатывали жёсткие куски, пряча глаза от женщин и детей. Да и сама охота не доставляла удовольствия, превратившись из приятного соревнования в умении и ловкости, бесшабашной порой, смертельно опасной своей лихостью забавы, для настоящих мужчин, в тяжёлый изнурительно монотонный труд.

Большой Рон, уже пятый сезон водивший охоту, отозвал Айка в сторону и вдали от любопытных глаз вручил самую большую ценность племени, слегка изогнутый, длинный в пол локтя бронзовый нож. История этого ножа уходило в далёкое прошлое. По преданию, ещё отец Лика только начавший водить охоту, далеко, далеко в южных землях, случайно вышел на племя странных людей. Странное люди строили себе жилища, закапывая постройки в землю. Огораживали место стоянки стволами поваленных деревьев. И самое главное почти у каждого жилища, была вырыта яма, в которой собиралась холодная, даже в самые знойные дни вода. А возле ям выстраивались крытые очаги, в которых творилось таинство плавки металла. Племя Айка, в то время разбивало стойбище возле пещер, которыми изобиловали горы. А меняя стоянку, старалось сначала найти новые пещеры. Поход отца Лика, принёс много пользы племени. Охотники научились строить жилье из древесных стволов и копать ямы схоронки до чистого льда. Но самое главное, это то, что отец Лика принёс мешок рудного камня, из которого на глазах изумлённых соплеменников и отлил первый медный топор. С тех пор, медная утварь заняла прочное место в жизни племени. Рудный камень охотники нашли далеко в горах и натаскали столько, что хватило бы и их детям. Сейчас только у ленивого, стрелы были с костяным или каменным жалом. Отец научил плавке Лика Сухорукого, а Лик учил всякого, кто хотел учиться. Айк учился охотно. Сначала он немало намучился и не один шрам от ожогов украсил его руки. Но потом, усвоив повадки жидкой меди, приловчился, и отливки стали выходить, любо дорого глянуть. Айк отлил себе, две ладони жал для стрел и медный, короткий нож. Но особой его гордостью, был обоюдоострый охотничий топор, отлитый в собственноручно изготовленную форму. Ни у кого не было такого топора. У всех топоры были обычной клиновой формы. А в придуманном им топоре, два клина сливались в центре в единое целое. Оба лезвия были удлинены и упрочены продольными рубчиками. Получилась удобная, прочная и грозная охотничья снасть. Но что топор. Настоящей ценностью племени, был принесённый отцом Лика, бронзовый нож. За него было отдана ладонь песцовых шкурок и кусок зуба древнего зверя