Грета
Двенадцать лет
Я была обычной маленькой девочкой, одетой в любимую пачку, когда вдруг осознала, что мужчины в моей семье подобны монстрам из фильмов ужасов, которые так любил смотреть Невио.
И тогда часть моего сердца разбилась.
* * *
Послышались крики и смех, заполнившие задний двор. И от запаха древесного угля у меня зачесался нос.
Мама мигом поймала мой взгляд. Она лежала, растянувшись на шезлонге возле огромного бассейна, в котором мой брат-близнец Невио и кузены Алессио и Массимо устроили водяную битву с сыном Фабиано – Дэвидом и дядей Савио. Женщины семейства отдыхали в шезлонгах, попивая напитки. Только Аврора, будучи на три года младше меня, стояла у края бассейна и наблюдала за сражением, словно подумывала присоединиться к битве.
Я же расположилась во внутреннем дворике, нуждаясь в уединении, но даже отсюда были слышны крики и смех. Казалось, день никогда не закончится. Он был полон подарков, поздравительных песен, объятий и торта, поскольку мы с Невио праздновали наш двенадцатый день рождения.
Будь это только мой день рождения, я бы его вообще не праздновала. Но я разделяла его вместе с Невио, поэтому стоически выдерживала веселье.
Одарив маму извиняющейся улыбкой, встала со стула. Она кивнула, отчего несколько прядей ее светлых волос выбились из небрежного пучка. Мама знала, что мне нужно уйти и провести остаток вечера в тишине комнаты. Я огляделась в поисках папы, чтобы по традиции пожелать ему спокойной ночи. И нашла отца, Нино и Фабиано в общей комнате нашего особняка. Большую часть времени здесь было оживленно. Под крышей жили три семьи, и все всегда собирались именно здесь – как для празднования, так и для споров.
И Фабиано, который был как брат моему отцу и дядям, пусть и не кровным, тоже часто приходил сюда.
Они разговаривали тихо. Я чувствовала – что-то не так. В воздухе витала нервозная энергетика, от которой у меня по коже побежали мурашки. Захотелось спрятаться в темном углу. Папа замолчал, когда заметил меня. На мгновение в его темных глазах – таких же карих, как и у меня, – промелькнул огонек, который я не смогла разобрать, а затем в них появилась нежность.
Я направилась к отцу и обняла за талию:
– Я иду спать.
– Хорошо. – Он поцеловал меня в макушку, прежде чем я отстранилась и одарила Нино и Фабиано натянутой улыбкой, поскольку устала из-за сегодняшней чрезмерной нагрузки, а потом побрела в крыло моей семьи.
Еще пару лет назад мы с Невио жили в одной комнате, но, когда меня захлестывал поток эмоций из-за разнообразных событий, я часто стремилась к абсолютной тишине. В отличие от брата. Его комната представляла собой зону боевых действий, а в моей царили порядок и безупречная чистота.
Однако наши комнаты были соединены дверью, так что мы могли легко захаживать друг к другу.
Несмотря на то, что было всего восемь, я решила поспать. Я чувствовала усталость, поэтому предпочла почитать в постели.
Но около одиннадцати я поняла, что не засну в ближайшее время. Меня переполняли сильные чувства.
На улице стало тише.
Я поднялась с постели и надела любимый белый гимнастический купальник, колготки, пачку и балетные туфли, прежде чем спуститься на первый этаж. Сквозь застекленные двери увидела, что мама, жена Нино – Киара, жена Савио – Джемма и Леона – жена Фабиано все еще разговаривают и пьют вино. Затем подметила какое-то движение, вероятно, углядела других детей.
Я решила проигнорировать балетную комнату в садовом домике. Мне не нравилось танцевать там, когда в саду находилось много людей.
Поэтому я проскользнула в подвал. Папа не хотел, чтобы я туда ходила. Но с тех пор как Невио разгадал код от стальной двери, я часто посещала подвал, когда больше нигде не могла найти уединения.
Я всегда любила темноту. Искала укромные уголки и щели в особняке, чтобы спрятаться, когда мир вокруг становился невыносимым, а звуки и запахи обрушивались на меня подобно лавине, буквально угрожая меня похоронить. Бесчисленными ночами я бродила по туннелям и комнатам под нашим особняком и двумя соседними домами. Один принадлежал Фабиано и его семье, а другой в основном пустовал. Папа купил его, потому что не хотел иметь соседей. Дядя Адамо и его семья жили там, когда приезжали в Лас-Вегас.
Сегодня вечером в подвале что-то изменилось. Моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, и тогда я поняла, что свет исходит откуда-то из дальнего конца коридора. Я двинулась по нему, пока не достигла первого коридора под соседним особняком. Он был освещен.
Я нахмурила брови, когда услышала тихие голоса из-за одной из дверей.
Дальше по коридору послышалось шарканье, будто кто-то волочил обувь по камню, и я метнулась в комнату рядом с камерой. Она тоже оказалась освещена, и, обернувшись, я поняла почему.
Здесь имелось окно во всю стену, выходившее на соседнюю камеру. Папа и Невио находились внутри и, похоже, не видели меня.
Само окно напоминало зеркало Гезелла[1]. Я приблизилась, гадая, что происходит. Волосы Невио еще не высохли, и он был босой.
Дверь в камеру открылась, и вошли Нино и Фабиано, волоча за собой очень высокого, но худого мужчину.
Они положили его на носилки в центре комнаты, а затем надели на него наручники.
– Наслаждайся подарком на день рождения, – сказал Фабиано, покачав головой. Одарил Невио странной улыбкой и удалился.
Невио переводил взгляд с папы на Нино, облизывая губы.
– Подарок?
Я вздрогнула от нетерпеливых ноток в его голосе.
– Ты с ним разберешься, – проговорил папа, указывая на мужчину, который выглядел испуганным, а его широко раскрытые глаза метались между моим братом и отцом.
Невио мрачно рассмеялся, наклонился и вытащил ножи. Он всегда носил два из них в кожаных кобурах на икрах. Без обуви и носков, но зато с оружием.
Я отступила на шаг, мотая головой. Что тут творится?
Невио практически прыгнул на человека на носилках, как кот на раненую мышь, и полоснул лезвиями по его щеке. Раздался крик, и я резко обернулась. Сердце бешено колотилось, перед глазами все расплывалось.
Я бежала не останавливаясь, пока не оказалась в темном коридоре. Дыхание стало затрудненным. Я пыталась осмыслить увиденное, понять смысл всего этого.
Папа подарил Невио человека, с которым надо разобраться…
Я знала, что отца боялись в Лас-Вегасе. Как-никак, а он – дон Каморры, однако всегда старался, чтобы я не знала о его работе слишком много. Поскольку я не посещала школу и не общалась с людьми за пределами нашего мира, никогда не слышала слухов о нем.
