Излагать свои мысли на бумаге я начал довольно рано. Можно сказать, что я делал это всю жизнь, учитывая первые «пробы пера» еще в третьем или четвертом классе. То было наивное и трогательное желание мальчишки приобщиться к начинающемуся «космическому веку». Я перечитал в школьной и шахтной библиотеках все, что печаталось в рубрике «фантастика». Огромное количество прочитанного образовало у меня в голове невероятный научно-фантастический хаос. Я бредил полетами в космос, марсоходами, межпланетными станциями и т. д. и т. п. Тогда, в 70-х, казалось, что пройдет совсем немного времени, и мы все «рванем» осваивать ближние и дальние планеты, а полет на космическую станцию будет таким же обыденным делом, как поездка в колхоз на прополку свеклы. Так получилось, что рядом не оказалось человека, с которым можно было бы поделиться своими мечтами о покорении межзвездных пространств, и все, что варилось у меня в голове, начало выплескиваться на бумагу. С тех пор прошло уже пятьдесят лет, а полеты в космос остались такими же героическими поступками, как и в моем детстве. Правда, космонавтов, астронавтов, тайконавтов уже нельзя пересчитать по пальцам, и мы не помним их всех по именам, да еще в их ряды влились космические туристы – эдакие мешки, набитые долларами, в космических комбинезонах.
Полет в космос, увы, не стал повседневной обыденностью для простого человека, к коим я себя причисляю. Но романтика космических полетов постепенно переросла в романтику земных открытий. Я стал геологом. Геолог и романтик это практически слова синонимы. Я считаю себя счастливейшим человеком, которому выпало работать в горах Верхоянья – местах красивых своей дикостью, в смысле недоступности для деяний цивилизации, и откровенностью, в смысле природной простоты и, одновременно, гениальности.
Работа геолога-съемщика объединяет в себе и науку и производство. Здесь необходимо умение четко мыслить, иметь хорошее пространственное воображение, широко знать предмет изучения – геологическое строение района работ, иметь глубокие базовые знания, и все это при довольно существенных физических нагрузках во время проведения маршрутов в горно-таежной местности. Кроме этого, необходимо иметь навыки общения с животными, если средством передвижения являются лошади или олени, а если повезло больше и партия механизирована, то не мешает знать, где у вездехода двигатель, на чем он работает, и чем натяжной каток отличается от рядового.
Уметь обращаться с огнестрельным оружием – обязательное условие, в этом залог безопасности тебя и окружающих. Жизненно необходимо знать, как правильно перейти реку, связать плот, или подготовить лодку к сплаву. Необходимо быть психологом и уметь несколько месяцев поддерживать в небольшом и, зачастую, очень «разношерстном» коллективе не просто мир и порядок, но организовать в самых экстремальных природных условиях выполнение сложных производственных заданий. А если учесть, что этот коллектив практически оторван от внешнего мира, и в критической ситуации тебе смогут помочь, разве что советом по радиосвязи, то получается, что героизма на Земле не намного меньше, чем в Космосе. Плюс ко всему перечисленному, просто необходимо уметь писать. Вести ежедневное описание горных пород и, даст Бог, встреченных в маршруте рудных проявлений. Писать главы к геологическим отчетам, статьи в журналы, информационные записки и т. д.
Описанные в книге эпизоды полевой жизни – это те яркие картинки, которые остались в моей памяти хаотично, может быть, разбросанные по разным полевым сезонам. Но, абсолютно точно то, что полевые воспоминания легли на бумагу только тогда, когда с полевыми работами было покончено, и романтика геологических будней осталась в прошлом. Вот тогда и началось.
Потребность писать возникает стихийно и в самом неожиданном месте: в аэропорту, на совещании, в машине. И преследует до тех пор, пока не откроешь ноутбук и не провалишься в те далекие события, которые так разбередили душу…
Скоро стройные сосны
Сбросят с веток снега,
И как в прежние весны
Позовет нас тайга.
А. Горбунов
Каждый новый полевой сезон – это начало нового этапа жизни. Новая территория, а значит и новая геология, новые рудные объекты, новый коллектив, новые люди, значит и новые взаимоотношения. Так получается, что с кем-то из геологов, работающих в нашей большой геологоразведочной экспедиции, уже «не один пуд полевой соли съеден», с кем-то хорошо знаком, но вместе не работали, а кого-то знаешь, в основном, по геологическим материалам, да в коридоре камералки: «привет-привет». Одно дело, когда в конторе за соседними столами сидишь и совсем другое, когда кашу хлебаешь из одного котелка. Так, это только геологи, а будут еще в новой партии и студенты, и рабочие. Каждый со своим характером, со своим мировоззрением, своими проблемами, от которых за брезентовой стенкой палатки не спрячешься и, сидя у костра, не отмахнешься. А с кем-то из них, тем, – который станет твоим маршрутным рабочим, придется провести большую часть времени и делить с ним (или с ней) не только кусок хлеба в маршруте, но и отвечать за жизнь этого человека. Все лето тебе в затылок будет кто-то дышать, и очень хочется, чтобы это был человек, который, случись что, не предаст, не бросит тебя помирать одного где-нибудь в тайге. Да, полевой сезон – это маленькая жизнь!
Так, или примерно так, я думал сидя на свежеошкуреных лиственничных бревнах, пахнущих смолой и талым снегом, сваленных у наших геологических складов, на задворках базы снабжения Аллах-Юньской экспедиции. Все атрибуты предполевой подготовки были в наличии: огромное синее небо с сияющим апрельским солнцем, расквашенная колесами машин и гусеницами вездеходов складская территория, с черной грязью, перемешанной с опилками в центре двора и неопрятными подтаявшими сугробами под заборами, начальственно покрикивающие завсклады и семенящие за ними попрошайки – начальники полевых партий. Инженеры-геологи, наравне со вновь принятыми работягами, как муравьи таскали ящики, мешки, канистры из основного склада в свои складские кладовки, расположенные здесь же, за главным зданием. На первых были вылинявшие прошлогодние штормовки, заботливо выстиранные и заштопанные женами к новому полю, а на вторых – новая, зеленая, еще с не разгладившимися складками спецодежда.
Снаряжение и продукты получали одновременно несколько полевых партий, каждая затаривала свой сарай, и каждый начальник старался договориться с завскладом насчет чего-нибудь дефицитного – сгущенки, конфет, маринованных огурцов-помидоров, ну или «чего у тебя там еще есть?». Хотя тут же, у дверей кладовок, какой-нибудь ящик вскрывался, коллеги угощались, снимая пробы с дефицитов, не забыв плеснуть в кружки «по-грамульке», и, воодушевленные, бежали дальше по своим хозяйственным делам, раскрасневшись от свежего весеннего воздуха и принятого «на грудь» спиртного.
