Комедия в одном действии
Действующие лица
Шмакей1.
Ак Колак2.
Серега.
Гребешков.
Мухомор.
Нина.
Продавщица.
Зинаида.
Крысеныш.
Лето. Солнечно. Деревня. Щебечут птицы. Во дворе старого ветхого дома накрыт скудный поминальный стол, за которым сидят Зинаида и ее соседи Нина, Мухомор, Гребешков, Ак Колак. Ак Колак открывает бутылку водки и разливает.
Гребешков (делает жест рукой). Не-не… Мне не наливай. Я только по праздникам.
Ак Колак (говорит с легким татарским акцентом). Пей, пей. Надо помянуть ведь.
Гребешков. Ни в коем случае! Я жене обещал, что пить не буду.
Зинаида(всхлипывает). Ой, Господи! Да как так? Только недавно пили, сидели, а теперь его нет. Ой, не могу!
Нина. Зинке побольше наливай – горе у ней.
Ак Колак наливает.
Мухомор(облизывает губу). Наливай-наливай. Что тебе? Жалко?.. Доверху доливай.
Зинаида пьет залпом.
Ак Колак. Еще?
Зинаида. Давай.
Ак Колак наливает Зинаиде.
Мухомор (допив). Мне тоже одну рюмочку еще.
Нина. Эй-эй! Тут еще люди есть.
Появляется Шмакей.
Ак Колак. Ты кем будешь? А-а! Это ты! Видал тебя на районе. И даже наслышан. Садись, глотни. (Наливает.)
Шмакей. Хорош! (Убирает рукой.) Что же ты обо мне такое слышал?
Ак Колак. Местный «барыга». Давно отчалил?
Шмакей. На днях… Похороны были уже?
Ак Колак. Да. Только никто на кладбище не был. По-тихому похоронили. Без шума.
Шмакей. Эх, Кала, Кала! Говорил я ему, чтобы завязывал. (Садится.) Мы ж с ним за одной партой «на камчатке»3 сидели. Брат он мне почти был. (С грустью.) Помирают пацаны… как будто Смерть с косой за нами ходит. (Пьет.) Как по кладбищу пройдешься – все лежат восьмидесятых годов рождения. Парни ведь совсем – и полувека не прожили.
Ак Колак. Да, верно.
Шмакей (закусывает). И главное все мрут от передоза или отравления водкой – вот это обидно… А что за куколка там сидит хнычет?
Ак Колак. Это Калы баба.
Шмакей. Сразу видно – влюблена в свое горе. А принарядилась-то как! Хорошенькая, кстати.
Мимо проходят Серега и Крысеныш.
Серега. А что у вас тут за собрание?
Ак Колак. Как? Ты не знаешь? Кала умер.
Серега(хватается за голову). Как? Когда?
Нина. Ты, Серега, жизнь так пропьешь в четырех стенах.
Серега. Что ж это делается-то? На днях Кузя умер, неделю назад – Антоха, а теперь вот – Кала.
Ак Колак. Так тебе не наливать?
Серега (садится). А черт! Наливай! А с завтрашнего дня – точно «в завязку». Мне вот этого шалопая воспитывать. (Крысенышу.) Стащишь хоть что-нибудь со стола – убью.
Гребешков. Что за манера такая воспитывать детей на людях?
Серега. Молчи, профессор.
Крысеныш. Я не стащить, а попросить хочу – ну хоть корочку хлеба.
Серега (дает со стола ломтик хлеба). На, бери. И чтоб духу твоего здесь не было.
Крысеныш убегает. Появляется продавщица.
Продавщица (Сереге). Вот ты где, Корсаков! Прячешься у себя в норе? Не выходишь?
Нина. О, Натаха! Калу пришла помянуть?
Продавщица. Да я не на поминки, а за долгами.
Серега. Ей-богу, все до копейки отдам… Давай иди, ступай отсюда. (Шмакею и Ак Колаку.) Крысеныш сигареты у нее в магазине спер – причем самые дорогие. Вот где мне, безработному сто пятьдесят рублей достать?!
Продавщица. Не ври. Ты с ним в сговоре. Ты его наставляешь.
Серега. Чего?! Не правда!
Продавщица. Ты за что ж так с сиротой? Сделал из мальчугана воришку. Душа не болит за него?
Серега. Болит. Каждый раз как болит, за водкой посылаю.
Продавщица. Стало уж быть, душа у тебя болит, не переставая, коли ты за день его в магазин ко мне раз пять присылаешь.
Серега. Ты, Наташка, садись. Тут водку на халяву разливают. Калу заодно помянем.
Продавщица (садится). Дохните как мухи, а мне долги ходить собирать. (Замахивается кулаком.) Только попробуй коньки откинуть, не рассчитавшись за сигареты!
Ей наливают водки, но она не притрагивается до тоста.
(Увидев Гребешкова.) О! И этот здесь. Вот где должников нужно искать – на поминках!
Мухомор(Шмакею, Ак Колаку и Гребешкову). Эй! Чего сидите как отдельное государство? Водку без нас прикончить решили? Передавайте сюда! Ишь!
Шмакей. Пока водка не закончилась, хочу тост сказать. (Встает.) Тост за упокой души братца моего, одноклассника бывшего…
Продавщица. Знаем мы, чем твои тосты заканчиваются. Опять мордобой устроишь, и всех нас по участкам заберут, как десять лет назад.
Шмакей. Помолчала бы! Все ты знаешь. Я, между прочим, из-за вас, баб-дур, с ментом тем сцепился.
Нина. Ты не дерзи, Шмакей. Думаешь, морда в наколках – так теперь крутой стал?
Мухомор. Хай не лазит, когда мужик говорит. И ты не лазь.
Шмакей. Царствие небесное. (Пьет.)
Все пьют, кроме Гребешкова – тот жует капусту. Шмакей садится.
Ак Колак. Так ты, Шмакей, за что срок мотал?
Шмакей. Заколол мента, который приехал разнимать драку с одним гусем, что бабу мою ущипнул. Живым остался гад, а мне «десяточку» дали.
Зинаида(всхлипывает). Ой, горе!
Шмакей. Налейте водочки вдове.
Нина наливает Зинаиде водки.
Ак Колак. Меня кстати Ак Колак, а вообще Артур. Я тоже срок мотал. Трех гусей украл – мне пятак дали. Представляешь, – пятак! – за трех худых гусей! Фермерские оказались. А фермеры люди нынче не простые. С одним, я помню, когда-то мальчуганами яблоки воровали в соседском саду. А сейчас проезжает мимо на своей крутой тачке, и смотрит на меня, сморщив рожу…
Серега. А я тоже из-за этого гаденыша чуть не погряз. Кукурузу украл Крысеныш. (Пьет.)
Продавщица. Да коль жрать ему нечего, что ж ему делать-то? Что ж брал-то ты его… как это?.. в опекуны?
Серега. А бабки за него дают – вот и взял! И вообще – не подслушивай.
Продавщица. Душа болит за покойного Михайло, что сын голодает.
Серега. Коль душа болит – забирай себе.
Ак Колак. Кстати, о покойном. Я тоже хочу тост. (Встает.)
Нина(Мухомору). Положь на стол! Рюмку положь на стол говорю. Ты харю свою видел? Глаза по разные стороны разошлись, а тебе все мало.
Мухомор. Ты, баба, молчи. Здесь я мужик!
Нина. Я те покажу «мужик». Положьказала рюмку!
Ак Колак. Вы дадите мне слово сказать?! Я покойника хочу помянуть. Соседа нашего – Калу. Хороший был мужик. Давайте поднимем тост4 за упокой души. Не чокаемся.
Все пьют, кроме Гребешкова – тот все еще силится. Молчание. Слышен хруст огурцов, капусты.
