Джеймс Джойс - Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод

Шем это так же коротко от Шемуса как Джем шуткольно от Джекоба. Парочка крутоворотов _{>/крепкошеев/} до сих пор может быть донимаема кто сделают вид будто аборигинально был он респектабленного сте́бленья (был он внезаконцем меж линиями Рагонара^>1 Блаубарба^>2 и Хоррильда^>3 Власожёска и зятьственник Капитану 'Достопочливному и Преоподдубному М-ру Ббердвуду^>4 де Троп^>5 Блоггу^>6 был среди его самых отдаленных ро́дсвязней^>7), но каждый честно́го слова человек в стране пространства сегоднии знает что его оборотная жизнь не выдержит бывать написанной об лишь черным по белому^>8. Складывая правду и неправду вместе прострел может быть сделан на что этот гибрид бы вообще-то похож был взглянуть на.

Шема телесный встан, кажись, включал струг черепа^>1, одну осьмёшку озлорно́го глаза^>2, всямку носа, одну руку онемелую вверх по рукаву, сорок две волосины дрыз его некороны, осьмнадцать его стебучей губе, трио усиков из его меега подбородка (лосеятеля свын^>3), ложное плечо выше правого, весь уши, искусственный язык с естественным загогулем, ни одной стопы опереться на б, пятерню больших пальцев, слепой желудок, глухое сердце, рыхлую печень, две пятых от двух ягодиц, сто шустрнадцать эвердюпойдцев^>4 для него, мужкорень всего зла, салмонкельта худородич^>5, угрякровь по взморзлым пальцам ног, пузырь триждутый, так сильно как что молодой Мастер Шемми в свой первый дебош^>6 на самой заре протоистории видя себя таким-то и таким-то, когда игрючи с чертопословцами^>7 в своих садовых яслях, Грифотрофио^>8, Свильнюская Рылица 111, Шувлин, Старая Гавляндия, (вернуться нам б что-ль сейчас за франтов шеренгами и сенсами^>9? так может за аннами и аннами^>10? так может за полной двацнёй восемь и лиреттой^>11? за двенадцатью блоками один боб^>12? за четырьмя тестерами один грот^>13? ни за динар! ни за джо^>14!) дикти́торствовал к всех своих маленьких бруидов и сластрёнок первую загадку вселенной: спрашивая, когда есть мужик не мужик? говоря им не спеши, девчура́, и обожди пока прилив не станет (ибо с первого дня его была то двухнедельщина) и предлагая награду в горько-сладкого краба^>15, маленький презент из прошлого, ибо их бронзовый век был еще нечеканен, победителю. Один сказал когда небеса были задрожами, второй сказал когда Богемеандовы губы, третий сказал когда он, нет, держи крепче одну сек, когда был он а) гнойстиком и б) ерешительным, следующий сказал когда ангел смерти сыграет в жизни ящик^>16, еще один сказал когда вином за разум заходит, а всё еще один когда прелестная уха́женка склонится чтоб побудить его^>17, один из малышовейших сказал ме, ме, Се́м, когда паппа клал обоим в кости́ ноя^>18, один из остряшных сказал, когда он ейсть йе яблокухен и он змазь себён как жукен, всё ж один сказал когда ты стар я сер пасть полнмы сном, и всё еще другой один когда нарви до дева́х нерв^>19, а еще другой когда он только вот после побываючи как обра́зенным^>20, еще другой когда йи, у него нет мананов^>21, и один когда дозовые свиньи они начнут сейчас когда взлетят навозом дух^>22. Все ошибались, так что Шем сам, доктатор, забрал пирог^>23, правильное решение бывая – все сдаются? – когда он э – ваш до раздирания каменьиц^>24, – Шам^>25.

Шем был мошеммиком и низким мошеммиком и низость его выползала в первую очередь путем съестных. Так низок был он что предпочитал Гибсенского^>1 чаепитного лосося консервного, как недорогого так и угождающего, упитаннейшему икрой-тяжлённому лахсу или резвейшей пестрятке или серебряночной форельке что когда-либо сбагривалась меж Лейкслипом^>2 и Айленд Бриджем^>3 и много было раз повторял он в своем ботулизме^>4 что никакое джунглерощенное пиньяблоко никогда не присмакивалось как кони те что вытряхиваешь ты из банки Ананиясов^>5, Финдлейтер^>6 и Гладстона, Угловой Дом^>7, Енглея. Ни одна из твоих в дюйм толщиной голубокровых Балаклав^>8 зажаренных-на-веры-кострёбрышках или сокожелейных голяшек Грехсовой топлёной баранины или сальнохрящевых хряков групонов или ломоть на сляб слачной гусегрудки с кусманом после отвала сливопуддинговой начинки всей на плаву в топи морёнодубной подливы для этого пугрекосердного юда^>9! Росбиф из Старой Зеландии! он не мог к нему прикуситься. Видишь что бывает когда твой соматофаговый^>10 водяной западает на виргиторианскую лебедицу? Он даже навообежал сом с собой и стал о́тцынком, говоря что лучше б он гораздо скорее прочавкал с грехом пополам через чечевичное крошево в Европе чем встревал в Дурляндское лущёненькое горошево^>11. Раз когда среди тех бунтовщиков в состоянии безнадежно беспомощной интоксикации рыбоядный этот пытался поднести сцитрундовую кожуру к обеей ноздре, икая, очевидно сэкспромтен привычкой он имел со своей гортанной смычкой, что он мог бы процветочить вечно и запахом единым, как сцытр, как кедр, подобно цедре, с источников, на горах, с лимоном поверх, Ливана. О! низость его была ниже всего вплоть до втопленна куда! Никакой подобаемо-подобной огневоды или перводносимого первачка или глоткожгущего джина или честно́й буротёмной пивищи. О дорогая нет! Вместо того трагический паяц же захныкался пшеноючной тошно от жизни на нечтом вроде мандаре́веньской зжелтёной искросиней вендиговой диодаяновой^>12 бормотухи выжатой из кислого виногрейпного сакэ и, послушать его меж его седиментальных губков^>13 когда жадно троглотил он мумуму слишком ммммного тыквин её нарыгаясь на почти таких же низких сопо́йловцев, которые всегда знали несмотря ни на что когда им было уже достаточно и праведно негодуя на бедолаги гостеприимство как обнаружив к своему ужасу что не вынесут еще хоть капли, пришло то прямиком от благородного белого ожирка, йо, широскрыто сидя, йо йо, ее зачем прятать этот, йо йо йо, виножбан, ее светлейшего венгричества аз архиепискнязя, есль она голушка, она и герцушка, и когда ей там чутка фехербор^>14 тне ее вина, ну так ль то? эрцгусыня, забавно ты тут лыбишься на, чудно́ ты в ней еще, Фанни^>15 Уриния^>16.

Не круто ль это, хей? Пеаменгро^>1! Поговори о низости! Сколько догу угодное количество этого зримо высочилось густо из того грязного маленького чёрнящего жука для самого четвертого кадра что Таллохская^>2 гимнасбычка со своим хладнокровым кодаком щелкала ж пока еще непоощрамленного национального апостата, что был трусливо пуглив до ружей и камеры, выбирая что он наивно думал было кратчайшим путем в Каер^>3 Фере, Пьюжные Америги, путями ходопара Придвена^>4, после того как зарыл топор не так давно тому вперёд, избавлен от вредных благ, нумер деш ту трен^>5, в Пататапапавери^>6, к фруктовщиков и музыкальных флористов, со своим Чахо, чави