Огромная площадь, выложенная темно-серым камнем. Прямо перед нами красивое старинное зеленое с белыми колоннами здание в три этажа, на крыше – пара десятков каменных фигур, красующихся на фоне грустного-прегрустного серого сентябрьского неба, затянутого несколькими слоями плотных облаков. Воздух свежий после недавнего дождя, на земле, на асфальте и площади маленькие и большие лужи. Эх, Питер, как я тебя люблю! Наша Москва с ее отнюдь не осенним пеклом превратилась для меня в камеру пыток. Вот не люблю я солнце, и все! И вообще у меня на него аллергия, стоит выйти на ярко освещенную праздничными лучами улицу, начинаю неистово чихать, да и глаза выделяют по несколько миллилитров слез в секунду. Странно, раньше за мной такого не водилось, а теперь вот началось. Хотя что в этом, в общем-то, странного? Начало сентября и тридцать с плюсом, несколько недель подряд безжалостного солнца и ни капли дождя – то еще сочетаньице. При таком климате любая аллергия развиться может, нечего удивляться. То ли дело Санкт-Петербург… Ленинград… Питер…
– Я люблю этот город! – в полном экстазе выкрикнула я в никуда.
Пара проходящих мимо старушек одобрительно закивала.
– И не говори, деточка! – сказала одна из них. – Москву давно всю переполнили, теперь к нам ломанулись! В своем родном городе гулять спокойно уже стало невозможно, кругом одни чокнутые туристы, прости, Господи!
– Я тоже туристка! – возмущенно молвила я, бабки смерили меня презрительно-ненавидящим взглядом, а Катя, моя лучшая подруга, взяла за руку и повела за собой вперед, ко входу в Эрмитаж, приговаривая:
– Юля, перестань спорить со старухами, все равно победителем выйти не удастся. Последнее слово всегда за ними, запомни это!
– Да! – важно пропели старушки, соглашаясь с верностью Катиной теории, и потопали себе дальше.
Что ж, пришла пора рассказать про нас с подругой. Последнее время мы что-то взялись путешествовать. Объездив все города Золотого кольца и посетив Черноморское побережье, добрались мы и до Северной столицы. Это немного, скажете вы, но когда тебе девятнадцать, твоей подруге двадцать, у обеих строгие родители (у меня-то уж точно), то путешествовать в кругу друзей выдается не слишком часто, иначе моего отца от переизбытка стрессов хватил бы сердечный удар, тьфу-тьфу, не дай боже, конечно.
Прошлое наше приключение оказалось жуть каким опасным, ибо Катя никогда не может усидеть на месте и обязательно втравит меня в какую-нибудь детективную историю, потому в Питер в качестве эскорта мы захватили с собой Катиного парня Женьку Логинова и его друга Пашу Самойлова, надеясь, что их присутствие позволит приключениям обойти на сей раз двух девушек стороной, настроив исключительно на знакомство с городом.
Некоторые считают нас с Самойловым парой, но это немножко не так. Мы пару раз ходили вместе в кино, но до серьезных отношений так и не дошло. Павел считает, что все дело в росте: когда я на каблуках, то выше него; но это бывает крайне редко, так как стиль одежды предпочитаю спортивный, поэтому он зря из-за такой ерунды паникует. На самом деле причина только во мне, мне нравятся молодые люди намного старше (все трое моих друзей ровесники), однако опыт показывает, что с такими-то мне как раз и не везет. Но курице Господь дал и то больше мозгов, нежели вашей покорной слуге, оттого я упорно продолжаю биться о стену в ожидании появления принца на белом коне с дворцом в качестве будущей совместной собственности и не вижу того, что находится в непосредственной близости. Одно слово – дура.
Катя Любимова совсем другая. Бывают люди мудрые от природы, вот это о моей подруге. Ее душа почему-то запоминает весь опыт прошлых жизней и передает его каждому новому воплощению. Мистика? Бред? Не знаю. Но почему она тогда такая умная? Ладно, неважно, все равно скоро сами это поймете. Опишу ее внешность в двух словах: среднего роста или чуть выше среднего (знать бы еще, какой конкретно рост относят к среднему, тогда бы сказала наверняка), но все время носит обувь на как минимум десятисантиметровой шпильке, так что издалека кажется, что она выше меня; стройная, красивая, волосы длинные, вьющиеся от природы, каштанового цвета (открою вселенскую тайну – крашеные). В небесно-голубых миндалевидных глазах проявляются купно и холод, и тепло; и простота, и важность; и молодость, и зрелость; и мягкость, и суровость. И все это вместе, представляете себе? Вот такая у меня подруга.
Женя – высокий блондин, фигуре которого по-черному завидовал Брэд Питт, даже когда, подкачанный, снимался в фильме «Троя». Не верьте, если скажут, что качки тупые и тормознутые. То есть такие, конечно, есть, но к Логинову это не относится. Он эрудирован, начитан, остроумен. Любимец женщин. Своей натренированной обольстительной улыбкой может растопить огонь на любой, даже самой отдаленной от Солнца, заледенелой планете. Я каждый день с белой завистью отмечаю, как же прекрасно они с Катей подходят друг другу.
Паша… Это отдельный разговор. В нем как будто уживаются два разных человека. Один из них флегматик, молчун, «тормоз». Порой Павел настолько уходит в себя, что докричаться до него невозможно. Зато по выходе из Космоса он выдает такие штучки… Я тут же хватаю блокнот и за ним записываю, называя данные изречения «пашнятинки», потом даю почитать знакомым. Кое-что отправляла Задорнову, он прислал мне ответ: «Ваш друг случайно не американец?» Думаю, этим все сказано. Вторая Пашина сущность – «заводной апельсин», как я это называю. Холерик, кипящий жаждой деятельности. В такие минуты Самойлов носится взад-вперед, повышает голос, машет руками и роняет все, что попадается на пути. Мы трое в такие периоды предпочитаем прятаться за устойчивыми предметами мебели или вообще покидаем помещение до лучших, спокойных времен.
Так, ну вроде все. Нет, кого-то я забыла… Ах, ну да, себя! Себя я все время забываю. Итак, в зеркале я вижу довольно милую сероглазую блондинку с аккуратными ушками и средней длины хвостом на затылке, высокую и скелетообразную. Видели когда-нибудь скелетов на подиуме? Вот, тогда вы можете себе меня вообразить. Из странностей… Да их много. Люблю мышей и всяческих рептилий. Боюсь собак и уколов, часто по их вине падаю в обмороки. Да и просто часто падаю. И не только в обмороки… Что еще? Нелюдима. Так говорит обо мне мама, на языке психологов эта болезнь звучит затейливо – «интроверт с признаками социофобии». Вам уже страшно? Тогда добавлю коронный номер – не знаю, как это выходит, но очень часто я почему-то проговариваю свои мысли вслух.
– Даже чаще, чем ты сама думаешь, – хихикнул идущий рядом Женька.
