Как он вообще до меня достучался? Не представляю. Но факт
то, что кто-то из ребят, зажимавшихся парочкой в углу прихожей, его услышал и
открыл дверь. А он позвал хозяйку этого бедлама.
- Ну и что? – пьяно и вызывающе спросила я, выйдя в коридор.
- Сделайте музыку потише, у меня ребёнок, - заявил
всклоченный, небритый и симпатичный мужик.
- А у меня день рождения! – агрессивно ответила я.
Другие-то мои соседи уже смирились. А этот, похоже, тот,
новый, про которого на днях вещала баба Глаша.
- Да мне плевать что тут у вас. Мне ребёнка уложить надо. Он
капризничает, а вы спать не даёте, - перешёл он тоже на агрессивный тон.
- А мне плевать на вашего ребёнка. У меня день рождения! –
также агрессивно ответила я. – До одиннадцати разрешено законом.
Я сегодня была не в духе. Плакала весь день. Тот в смех, то
в слёзы. Настроение менялось, как погода в каком-нибудь Питере.
Мы как-то были там три дня. И все три дня погода показывала
выкрутасы как лыжник на пятиметровом трамплине: первый день было солнечно и
тепло, второй день лил дождь и заставлял содрогаться от сырости, а в третий
пошёл снег и дул ветер, который сносил с ног, как будто мы не весили шестьдесят
плюс килограмм, а были фигурками из папье-маше.
- Без пяти минут одиннадцать, - заметил всклоченный мужик,
демонстративно взглянувший на наручные армейские часы (кто их еще носит???
Ископаемое!).
Я хлопнула перед ним дверью, разозлившись.
С такого станется, нажалуется. А закругляться не хотелось.
- Ребят! – прокричала я, встав на середину комнаты,
привлекая внимание. – Время одиннадцать, сосед грозит вызвать полицию.
Закругляемся и едем в клуб.
- У-у-у, - послышались отовсюду разочарованные вздохи.
И я их понимала. Я уже была пьяна и ехать куда-то не
хотелось. Я бы и не поехала, если бы это был не мой день рождения. Меняющееся
настроение от жирного минуса до плюса сказалось на самочувствии. Я пила мало,
но чувствовала себя безмерно пьяной.
Но пришлось ехать. Странно было бы справлять день рождения
без именинницы.
Я быстро протрезвела, а потому пришлось нагонять снова с
остальными. Парни отвалились где-то посреди ночи, а подружки разошлись не на
шутку. И когда я снова пришла в настроение, глянула на часы – оказалось, что
уже утро и нам пора домой. Из клуба нас тоже попросили.
Я дождалась, когда заработал общественный транспорт и,
озябшая, но в хорошем настроении возвращалась по пустынному городу домой.
Когда подошла к своей двери, из соседней квартиры вышел
вчерашний мужик, ведя за руку сонного ребёнка.
Мы уставились друг на друга. Я, после ночной пьянки, с
потёкшей косметикой и следами гулянки на лице, и не выспавшийся папаша ребёнка,
с мешками под глазами и печатью недосна на лице.
- Доброе утро, - машинально, на автомате, произнесла я, так
как здороваюсь со всеми соседями. Несмотря на их вредность, склочность и любопытство,
переходящее в бестактность.
- Едрить доброе, - заметил сосед. – Я сегодня не спал почти.
Из-за вас.
- Я с друзьями ушла почти в одиннадцать, - возмутилась я.
- Да похрен мне во сколько вы ушли. Этот ребёнок ложится в
десять. В десять не уложил – считай, пиши-пропало. Всю ночь мучился, не спали.
- Ну, это ваши проблемы, - заметила я.
Он посмотрел на меня как на врага народа. В это время лифт,
на кнопку которого он нажал в начале нашего разговора, приехал и открыл свои
двери. Они с мальчиком шагнули туда, и я услышала недовольное бормотание:
- Послал бог соседку…
- Ну? – открыла я дверь и уставилась на соседа.
- Ты бы не могла сделать потише? Ночное дежурство было
непростым, хочу поспать, - он стоял опять небритый, с тёмными кругами под
глазами и усталым выражением лица.
- Время день, - заметила я.
- Я знаю, - недовольно скривился он. – Я говорю, что я с
ночного дежурства и мне надо поспать.
- Здорово. То есть я должна подстраиваться под тебя и твои
смены? – взвилась я.
- Не должна, - устало и нехотя ответил он. – Но зачем
включать музыку на всю мощность? Чтобы что? Все соседи слушали? Тебе ведь
хватает интеллекта, чтобы понять, что вкусы на музыку у всех разные?
Опустил он меня с одного вопроса. То есть если я отвечу
«нет», значит, я полнейшая дура без проблеска интеллекта. А если соглашусь,
пойду у него на поводу. Очень хитро.
- Хочешь, я подарю тебе наушники? – добил он меня.
Я хлопнула дверью перед его носом. Но музыку выключила.
Вот ведь настали времена! Следи за тем, что включаешь. На
какую громкость. В какие часы… Как бы я хотела, чтобы сейчас это контролировали
мои родители и брат. Но, увы. Они погибли в автокатастрофе в прошлом году. И я
осталась одна.
Поэтому у меня прыгало настроение каждые пять минут. Поэтому
я не хотела праздновать день рождения, но за меня решили мои друзья, которые
пришли и поздравили. И заставили отмечать праздник, который с этого года перестал
для меня быть праздником.
- Лерка! Ты на выходные уезжаешь или как? Мне бы с Каринкой
перепихнуться. Негде, - услышала я в трубке голос Витьки.
Смешной пацан, «свой парень», и, одновременно, ноль такта и
грёбаного этикета.
Раньше я на выходные ездила к родителям. А сейчас на
кладбище. Не каждую неделю, но чего людям выходные портить? Пусть хоть кто-то
порадуется.
- Еду, - вздохнула я. – Приходи за ключами в субботу утром.
Фёдор
Фёдор выругался про себя и взбил подушку, перевернувшись на
другой бок в тридцать пятый раз за последние двадцать минут.
Достала! Удушил бы! Послал бог соседку.
Юная безмозглая пигалица. Где её родители? Где их
воспитание? Вот так нарожают, а потом отпускают в большой мир – безмозглыми,
невоспитанными и аморальными.
То у неё вечеринки, то музыку на всю включит, то сношается
так, что за стенами на два этажа всё слышно. А ему вставать на дежурство в пять
утра, и пять операций назначено.
Много, конечно. Но так получилось, что Семёныч ушёл на
пенсию перед Новым годом. А на замену, если больница кого и возьмёт, то из
экономии бюджета только после праздников. А это время он должен крутиться один.
И в это время чаще всего пациентки решались на операцию. Кто
по материальным соображениям, кто по моральным – оставить проблемы со здоровьем
в уходящем году.
А тут эта дьяволёнок под боком. И ведь никто из соседей не
предупредил. О соседке слева отозвались как о «тихой, беспроблемной девушке».
Угу-угу. Особенно сейчас, когда она сношается и кричит уже полночи.
Не выдержав, Фёдор надел пижаму и тапки и позвонил в
соседнюю дверь.
Он был уверен, что соседка не откроет, но, хотя бы, была
надежда, что притихнут и успокоятся. Может, наконец, лягут спать.
Но дверь открыли. И оттуда выглянул прыщавый высокий юнец с
цыплячьей грудью и ногами. И тем выражением лица, которое бывает у подростков,
познавших первые тайны секса: уверенным в том, что он бог секса, и гордым «у
меня есть секс, смотрите и завидуйте».
