Стынут родные, распятые сном
Впопыхах распихав барахло
По карманам, я, падая с ног
Убегу эстакадами в дым
Как-то встав за стаканом воды
«Крот 17», Хаски
В простуженной квартире на кафеле объединенного санузла лежало бездыханное тело мужчины средних лет. Вокруг него в тесноте ютились двое в форме. Один из них, упитанного вида хмурый полковник, стоял в проходе и внимательно разглядывал найденную на полу папиросу со странным содержимым. А другой, тощий молодой лейтенант, сидел на бортике ванны, изучая свежую коросту на лбу мертвеца.
– Может его толкнули и он упал? – наконец прервал тишину молодой милиционер.
– Не говори глупостей. Тут все понятно, – властным басом отрезал полковник и продолжил: Он торчок, тут к бабке не ходи. Вот доказательства! – полкаш крутанул в руках найденную папиросу: – «Накурился, стало плохо, пошел в ванную, поскользнулся, упал – и готово! – полковник громко ударил ребром ладони о плоскость другой, чтобы нагляднее продемонстрировать свою догадку, а затем, довольно сверкнув золотым зубом, подытожил: «Все просто! А теперь заполняй протокол и убираемся из этого Богом забытого места.»
– А что писать? – неуверенно произнес Лейтенант, поднимая голову.
– Ну как что? Пиши вот так: Новоприбывший, судя по ряду улик, наркоман. Поэтому комиссия в лице полковника Барсукова и лейтенанта…
– Я не могу так – виновато перебил младший по званию.
– Что значит не можешь? – от недоумения полкан чуть было не наступил на тело.
– П-п-понимаете, товарищ п-п-полковник, – запинаясь, начал было оправдываться Лейтенант, как вдруг на короткое время взял себя в руки, перевел дыхание и продолжил: – Дело в том, что у нас с вами за последние два месяца все были поголовно виновны, и ни одного, кого бы мы оправдали и отправили наверх. Не могли бы мы хоть в этот раз сделать исключение? Тем более, что…
– Не могли бы! – за все время, что говорил худой, Барсуков румянился от злости и теперь взорвался: – Ты знаешь, что вообще несешь? Вас в Нижнем ничему, что-ли не учат? Отпусти мы его сейчас наверх и завтра уже драим котлы, а может и того хуже… Думай о чем говоришь!
– Ну, я просто предположил, – виновато промямлил испуганный Лейтенант.
– Запомни, в этом городе праведников нет, и этот не исключение! – громогласно произнес старший, и после этих слов в тесном помещении на несколько долгих секунд воцарилось неловкое молчание. Закончилось оно тем, что полковник, многозначительно помолчав и подумав, вдруг прервал тишину: «Собирайся нам еще на обед нужно успеть.
– А что мы с наркоманом то делать будем? – спросил Лейтенант и тихонько тронул тело носком ботинка.
– Оставим, как есть. Вернемся после. К тому же он скоро очнется, а тебе давно стоило бы посмотреть какие люди на самом деле. Они тут все как один и этот ничем не лучше.
– А начальство ничего не скажет?
– Я же говорю, это Богом забытое место, – произнес напоследок полковник, и после этих слов оба собеседника вышли из ванной и растворились в коридоре.
Старый наркоман по прозвищу Джанк очнулся от долгого сна из-за того, что ему вдруг стало как-то невыносимо холодно, и обнаружил себя в уже привычном положении, лежа на полу лицом вниз.
Преодолевая невыносимую тягость пробуждения, он приоткрыл один глаз и увидел перед носом расписанный кровью белый кафель. Именно эта ледяная гладь керамической плитки сейчас, будто пиявка, высасывала из его тела последние крупицы тепла.
Не в силах более терпеть, Джанк приподнялся на руках и, превозмогая рвотные позывы, прислонился спиной к ванне. Его сильно трясло, поэтому он зажал колени в подмышках и сидел так несколько минут, пока не стал постепенно согреваться. Все это время он держал глаза закрытыми, лишь изредка открывая их, чтобы осмотреться, и закрывая в тот момент, когда напольная плитка начинала сводить с ума своей пугающей закономерностью.
В конце концов, тепло стало постепенно возвращаться, и тогда Джанк осмелился приподняться на тощих, сводимых судорогой ногах. Теперь он стоял, опершись о стену, да разглядывал свое отражение в мутном зеркале. Оттуда на него глядело маргинальное существо с острым осунувшимся лицом и парой затуманенных глаз. На лбу красовалась темно-бурая отметина запекшейся крови. Это был верный признак того, что накануне он со всей силой поцеловал виском кафельный пол. Однако, как это произошло он вспомнить не мог.
– Видимо, я упал, пока шел сюда – констатировал свою догадку Джанк, и это стало первой мыслью нового дня.
Второй не последовало, вместо этого человек перегнулся через ванну и опрокинул в нее горькое содержимое желудка. Столь вызывающий манифест принес временное облегчение.
Опустошившись, Джанк открыл кран и принялся зачерпывать ладонью бурую воду, чтобы затем беспорядочно размазать её по лицу, тем самым приводя его в порядок.
Когда марафет был наведен, а физиономия стала больше походить на человеческую, мужчина зачерпнул в ладошку воды и влил её себе в рот. Как только жидкость добралась до желудка, наркомана вновь стало мутить, а комната начала медленно оплывать и размываться в очертаниях.
Из последних сил человек приоткрыл дверь ванной и вырвался из царства полумрака в залитую оранжевым солнцем комнату, где рухнул на одиноко стоящий обшарпанный диван. Лежа на нем, он провел следующие несколько минут, изучая глазами пустынное пространство и наивно пытаясь угомонить тошнотворное головокружение.
«Странно», – думал Джанк, осматривая бедную внутренность старой квартиры, – «никого нет». Это казалось ему необычным и даже пугающим, ведь обычно он просыпался еще до того, как это прибежище распутного образа жизни покидали последние обитатели. Теперь, когда он остался полностью один, ему предстояло самостоятельно решать вопросы добычи веществ на вечер.
Бессмысленный взгляд его тем временем скользил по периметру квартиры, то и дело перескакивая с горлышек опорожненных бутылок да разбросанных по полу грязных вещей на нечастую изувеченную мебель, а затем обратно, пока в какой-то момент не уткнулся в дверь, ведущую на балкон. В тот же миг мужчина впервые почувствовал тяжелую духоту и резкий химозный запах, который витал по всей квартире.
«Надо проветриться», – скользнула нечаянная мысль, и человек сорвался с дивана, чтобы едва ли не на четвереньках неуклюже подползти к балконной двери. Та долго не хотела открываться, а когда резко поддалась и распахнулась, то мужчина почти кубарем вкатился в тесноту, заваленную окурками и бутылочными крышками.
Чистый воздух обжег легкие свежестью. Джанку тут же захотелось курить. Не поднимаясь с балконного пола, он отыскал под ногами наиболее привлекательный окурок да протянул руку на подоконник, где нащупал тельце зажигалки.
