Эта реальная, или почти реальная (судить вам), история случилась… Впрочем, не важно, где и когда. Главное, что она была.
Жила-была… не девочка уже, но и не зрелая женщина. Года здесь ни при чем.
Скажу так: героиня рассказа была не юна и не стара; не красавица, но и не уродина; не толстая и не худая; не семи пядей во лбу, но и не дура; не высокая, но и не маленькая; не излучала вселенского добра, но и не была злой. В общем, обычная.
Необычным было только имя – Липа. Мало кто знал, что по паспорту она Филиппа. Что за прихоть родителей была, дать такое имя – этого она не знала. Они умерли рано, Липе не было и семи. Взяла ее к себе бабушка, мамина мать, да и та скончалась через пару лет. Попала Липа к дальней двоюродной тетке в деревню, а та мало в чем могла просветить девочку на этот счет.
Тетка тоже была обычной. Своих двоих сыновей и Липу не разделяла. Девочку не обижала, но и материнской ласки особо не давала.
После сельской восьмилетки девочка подалась в город. Благо, что это было всего в тридцати километрах от деревеньки, где она воспитывалась у тетки.
Была у Липы одна страсть. Любила она прически и красоту куклам наводить. И было-то их всего две, так Липа настолько увлеклась экспериментами над ними, что игрушки облысели совсем быстро. Новых ей не покупали – ненужные траты, и девочка приспособилась стричь початки кукурузы, что в изобилии росли на огороде, представляя, что это волосы роскошных дам. И частенько получала от тетки за испорченный урожай.
Вот и поступила Липа в училище на парикмахера. Тетка несказанно обрадовалась, что пристроила воспитанницу, да и почти забыла о ней: не навещала, не помогала, Липу в гости не звала. Бывая в городе мимоходом, навещала иногда девочку в общежитии, но никогда не интересовалась, что да как, лишь жаловалась на безмужнее житье да на сыновей – оболтусов.
Училась девочка ни хорошо, ни плохо, без рвения, но и не спустя рукава. Компаний сверстников не чуждалась, но задушевных подруг не заимела. Закончила учебу и устроилась на работу в привокзальную парикмахерскую не самого высшего класса. Заработки были не высокие, но и с голоду помереть не давали. Тут же недалеко и недорого сняла комнатку в домике на окраине города с древней старушкой, при условии помощи по хозяйству.
Старушка, звали ее Римма Павловна, была абсолютно одинокая, не вредная и не надоедливая. Они сразу сроднились с Липой. Частенько вечера проводили вместе за ароматным чаем с домашними пирогами. Римма Павловна хоть и ходила плохо, но на топтание у старой печи сил хватало.
А еще у Риммы Павловны, бывшей учительницы, а во времена перестройки работавшей в книжном магазине, была огромная библиотека. Липа, с детства любящая читать и мечтать, как глянула на полки, заставленные разноцветными томиками различных жанров, так и утонула в них. Вечерами она брала книгу наугад, читала, а потом долго беседовала с пожилой женщиной о прочитанном. Римма Павловна вспоминала былое, удивлялась свежему восприятию старого произведения и с удовольствием включалась в полемику. Так и коротали они вечера вдвоем.
Между делом случился у них откровенный разговор.
– Неприглядная жизнь у тебя, Липушка, – пожалела вдруг девушку старушка.
– Отчего же, Римма Павловна? – отхлебнула горячий чай Липа, вовсе не считая себя несчастной.
– Работа, дом да книжки. Совсем серо. Что тебе светит? Ни кола, ни двора, ни родни нормальной, ни жизненной хватки. Хорошая ты девочка, но этого мало, чтобы что-то достичь в жизни. Тебе бы замуж удачно выйти. Но и тут не повезло. На фоне нынешних красоток, не обижайся, ты блеклая и незаметная. Если и выйдешь замуж, то за какого-нибудь остолопа, который через пять лет спиваться начнет.
– Почему обязательно спиваться? – обиделась Липа такой перспективе.
– Уж поверь моему опыту. Я такой же как ты была. Думала, что за душу мою меня любить будут и на руках носить. А что душа? Ее не видно. Плачет ли она или мечется, плохо ей или хорошо. Спился мой первый муж. И второй такой же достался. Вот и бросила я о семейном счастье думать. Детей Бог не дал, но, думаю, что это скорее к счастью. Хоть и хотела я деток, но как подумаю, от каких проблем меня Боженька оградил, так и благодарю его. Наличие деток, как я погляжу на некоторых, не дает гарантии, что в старости не будешь одинока.
– Я как-то об этом не думаю, Римма Павловна. Живу и все.
– А о чем ты думаешь? О чем мечтаешь? – спросила старушка, присаживаясь рядом.
– Ой, смешные мечты у меня. Стыдно и признаться, – засмущалась Липа.
– Ну, почему же? Мечты – они разные бывают. Расскажи, – Римма Павловна доверительно положила сухонькую ладошку на плечо девушки.
– А мечтаю я, Римма Павловна, только не смейтесь, быть немного волшебницей. Хочу людям такие прически делать, чтоб на душе у них светло и легко становилось. Вот пришел ко мне хмурый человек, все наперекосяк у него в жизни, а я подстригла, уложила прическу, он взглянул на себя в зеркало и увидал себя совсем другим. И тот другой подмигивает ему весело: мол, не грусти, все хорошо будет. Ушел человек с другими мыслями и настроением, и в жизни вдруг все налаживаться стало.
– Эвона как ты, – задумалась старушка и пристально вгляделась в лицо девушки. – Не о себе, значит, мечтаешь, а всем помогать хочешь.
– Выходит, так, – согласилась девушка и вздохнула.
– Мастером дела своего хочешь быть, – уточнила Римма Павловна. – А что мешает?
– Ой, Римма Павловна, боюсь я. Люди, как правило, боятся нового. Приходят ко мне и просят либо подравнять старую прическу, либо командуют, как им хотелось бы. А я иногда смотрю на человека и вижу, что ему сделать на голове надо, чтоб внешность по другому заиграла.
– А ты возьми и сделай.
– Да что вы? Не буду же я навязывать свое видение, вдруг ему не понравится то, что я сделаю.
– Волков бояться – в лес не ходить. Не спрашивая, сделай, если уверена в своей правоте, – Римма Павловна даже прихлопнула ладошкой по столу.
– В том-то и дело, что не уверена, – вздохнула девушка. – Еще и начальство недовольно будет. Ну, как выгонят с работы за самоуправство? А кто еще меня возьмет без стажа?
– Ладно. Есть у меня идея, – сказала вдруг Римма Павловна. – Знаешь что, для начала отдаю свою голову ради научного эксперимента. Все равно в платке хожу. А если что не так, то волосы не зубы – отрастут. Стриги меня.
– Прямо сейчас? – опешила Липа.
– Прямо сейчас, – Римма Павловна решительным жестом сдернула платок и распустила седой пучок жиденьких волос. – Экспонат, конечно, с допотопных времен, но еще сгожусь на нужное дело. Посмотрим, какая ты мастерица.
Взгляд Липы загорелся блеском охотника. Лицо девушки преобразилось, будто она увидела что-то поистине уникальное и загадочное. От этой внутренней одухотворенности стала она вдруг поистине красавицей. Римма Павловна даже залюбовалась девушкой.
