Борис Бель - Последний лев

Лев лежал в небольшой клетке. Сама клетка стояла посередине огромной арены, вокруг нее были приготовлены и расставлены декорации в виде деревьев, небольших домиков, автомобилей, всяких лабиринтов из кустарника и заборов; по краю арены была сооружена деревянная стена с нарисованной на ней саванной.

Клетка была маленькой: в ней можно было свободно лежать и даже сидеть, немного сгорбившись. Лев уже давно понимал, что это должно рано или поздно произойти. Он был спокоен и равнодушен. В зоопарке, где он жил несколько лет, ему пришлось пережить не одну трагедию, и теперь он был почти спокоен ко всему, что могло произойти с ним.

На арене и на зрительских местах никого не было, и все это выглядело зловеще враждебным, каменно-холодным и молчаливым. А там, за ареной, со всех сторон слышался шум: то прерываясь, то нарастая, то с одной стороны, то с другой. Лев сел. Зевнул. Аккуратно потрогал лапой толстые железные прутья клетки, как это обычно делают кошки, и снова лег на другой бок. Уперся лапами в прутья и с придыханием потянулся. В этот момент он почувствовал, что прутья решетки поддаются. Напрягся еще раз. Шевелятся. Тогда он вложил всю свою силу, раздался легкий хруст, и задняя стенка клетки вывалилась наружу, громко хлопнув о землю. Лев сел и снова зевнул. Он знал, что сейчас прибегут люди и начнут пиками заталкивать его назад, а потом притащат другую клетку. Поэтому он спокойно лег на упавшую стенку и стал ждать. Он закрыл даже глаза, вдыхая воздух огромного открытого пространства. И вдруг его осенило! Он даже встал. Посмотрел вокруг – нигде не увидел железных кольев, которыми всегда и везде были огорожены его вольеры. У него даже затряслись лапы. Лев медленно вышел из клетки, прошелся по арене и подошел к деревянной стене с нарисованной саванной. Сердце стало биться так часто, что на какое-то мгновение лев чуть не потерял сознание. Стена была высокой, но лев легко запрыгнул на нее и следующим прыжком оказался уже на трибунах. Оглянулся назад – никого не было, никто не пришел гнать его пиками и травить собаками. Ох как он ненавидел этих проклятущих собак! Хоть бы одну из них удавить! И тут у него созрел план. Лев быстро поднялся на самый верх арены и осторожно выглянул наружу. Уже начало смеркаться, но все равно было видно: все пространство перед ареной, насколько хватало глаз, было запружено людьми. Они стояли, сидели, держали в руках плакаты, постоянно что-то выкрикивали. Между ними и ареной стояли другие – в темной одинаковой одежде с фонарями и с оружием. Он пробежал всю арену: со всех сторон было то же самое. Кругом люди, к тому же было очень высоко – спрыгнуть было некуда.

А он уже почувствовал свободу, упругость своих мышц и решимость найти выход сверлили его мозг. Он рванулся в проход между трибунами. Решетка. Один, другой – во всех проходах решетки. Не такие, конечно, как у него в зоопарке, слабенькие, но решетки, и порвать их не получалось. Тогда лев начал яростно раскапывать брусчатку под одной из них. Наконец решетка наклонилась, замок лопнул и дверь распахнулась. Он бросился вперед. Но там была огромная закрытая дверь, за которой слышались голоса с улицы. Метнулся в сторону и даже не заметил, как снес небольшое деревянное ограждение, за которым был пологий спуск вниз. Еще секунда, и он оказался в полной темноте, где сильно пахло сыростью. Принюхался. Туннель. В одну сторону еле-еле почуял свежий воздух. В полной темноте, наощупь, натыкаясь на разный хлам, лев стал пробираться, ориентируясь по запахам и по звуку, издаваемому собственным движением, да еще мыши, шумно разбегаясь, помогали ориентироваться. Слабый запах свежего воздуха сменился запахом большой воды, впереди стал пробиваться слабый свет, и лев побежал. Туннель закончился. Впереди вода. И опять решетка.

Основатель клуба был потомственным охотником. Как он утверждал, его предки в седьмом поколении были охотниками и охотились тогда еще на мамонтов. Да, да, на мамонтов. В замке основателя, где и располагался клуб, на постаменте стояли огромные бивни мамонта с совершенно непропорционально маленьким черепом. Тут же лежал альбом с серебряным замком и в переплете из кожи гавиалового крокодила, вымершего в XIX веке, со множеством сертификатов и экспертиз скелета. По этим сертификатам возраст бивней оценивался от 250 до 350 лет. Здесь же были старинные ружья и всякая другая охотничья амуниция и атрибутика. А самым главным атрибутом была большая круглая золотая пуля, которой и был убит этот мамонт.

Членами этого клуба были богатейшие охотники планеты с непременным условием иметь в своем арсенале трофеи золотой девятки. На деле это означало застрелить девять самых больших и опасных хищников: льва, тигра, крокодила, слона, снежного барса, медведя, носорога, бегемота и бизона.

Непременным условием было: подстрелить золотой пулей с одного выстрела в сердце, вступая в единоборство со зверем один на один. Бизон в этом ряду был чисто символическим животным, видом-символом, большим трофеем охотников.

Легенда гласила, что того самого мамонта можно было убить только золотой пулей в сердце и только охотником, членом святого монашеского ордена охотников. Иначе этот мамонт будет жить вечно, медленно превращаясь в смердящее дряхлеющее привидение, уничтожающее все вокруг себя. Потому что это был последний мамонт на Земле.

В легенде говорится, что боги убирают перезревший вид, выполнивший свою миссию. Но не все боги с этим согласны, и один из них, тот, кто покровительствовал ему, вселяется в последнее животное сам, обрекая его на вечную бесполезную и мучительную жизнь.

Их было четверо: лев, львица, одна из тех, которая всегда его сопровождала, их сын, хоть и молодой еще, но крепкий и сильный и настоящий уже самец, и его совсем юная дочка от другой самки его прайда.

Вольер был большой, просторный. Было где побегать и полазить по деревьям, и покарабкаться по искусственным бетонным горам. Вся территория была огорожена высоким забором из железных прутьев, заканчивающихся наконечниками в виде пик. Две пики загнуты полукругом внутрь вольера, потом прямая пика, потом две пики загнуты наружу. И так все ограждение. За этим ограждением был водяной ров, от которого вода через пики проходила в вольер, образуя большой бассейн. Можно было купаться, потом лежать на песке или спать в тени больших деревьев. А можно было и погонять большую пластмассовую бочку, поднимая клубы пыли на радость зрителей и под детский восторженный крик. Львы были неравнодушны к посетителям и делали вид, что им все это неинтересно и безразлично, но даже вглядываться им в глаза не нужно было, чтобы увидеть лютую ненависть ко всему происходящему, ко всему человеческому.