Пролог. Где-то посреди пустыни…
Сгорбленная спина ненавистного смотрителя маячила впереди. Накрутив цепи на узловатые руки он потянул их на себя. Аниша с трудом удержалась на ногах и чудом сдержала крик – браслеты оков больно врезались в израненные руки. На тонких запястьях не осталось живого места. Грубая корка засохшей крови покрыла некогда нежную кожу. Выровняв шаг, девушка устало откинула упавшие на лицо спутанные светлые пряди. Нос втянул пыльный, пропитавшийся плесенью воздух коридора. Когда-то разгромленный бункер представлял собой герметичное убежище. Но падальщикам не страшны ни пески пустыни, ни радиация солнца. Все страшное, что могло с ними случиться, произошло ещё до рождения. Генетический мусор, что остался после падения цивилизации. Уродливые в теле и больные в сознании. Попасть к ним в плен – последнее, чего хотели бы жители уцелевших городов и долин. Но именно это и произошло с Анишей.
Глаза девушки сосредоточились на грязи под ногами. Слой пыли покрывал некогда яркие обертки закусок из развороченных автоматов. Жалкие отголоски былого могущества человечества жались вдоль стен. Впрочем, здесь все было жалким – трещины на полу, что узором петляли между подошв. Разводы черной крови на некогда светло серых стенах, бочки, коптящие черным дымом. Управляться с бункером падальщики не научились, потому энергия, питающая его, быстро закончилось. Освещали помещения огнем. Но именно эти внешние вещи не давали девушке погрузиться во внутреннюю депрессию. Все глубже сосредотачиваясь на деталях вокруг, Аниша теряла связь с телом. Пока ей окончательно не стало безразлично, куда ее ведут и что с ней будут делать.
Шаркающие шаги смотрителя смолкли, жесткий стук в дверь разбил наступившую тишину.
– Зум, ты, – из-за прочной железной перегородки звук голоса казался глухим, – заходи уже…, гной пустыни, сколько ждать можно, я тебя не за смертью посылал, грубый хохот резанул по ушам, – ее я и сам найду,.
– Найдешь, не сомневаюсь.
Легкая усмешка прошлась по тонким губам смотрителя, еле слышные слова остались в коридоре. Надсмотрщик открыл дверь и втянул девушку внутрь небольшого помещения. По глазам резанул яркий свет, за стеной послышался гул генератора.
– Простите, господин, – пряча ухмылку пробормотал парень, его сгорбленная спина согнулась еще ниже, – так велено было накормить, а после привести.
– Давай, тащи уже девку сюда!
Высокий по меркам низкорослых падальщиков мужчина указал на широкую кровать. Глаза Аниши зацепились за добротное серое покрывало. Ярко красные прожилки ниток создавали ровный узор на свалявшейся ткани. Синтетика тем и славилась, что могла столетиями сохранять как качество, так и задуманную привлекательность. Внешний вид ничего не говорил о том, что одеяло с момента захвата бункера не видело стирки. И лишь запах, резанувший по носу девушки выдал этот секрет.
– Да, господин.
Вопрос, откуда в голове падальщика возникло такое обращение к хозяину, уже давно не мучил Анишу. Смотритель подтянул девушку и закрепил цепи к кольцу над кроватью. Аниша крепче впилась взглядом в изголовье, и мучительная боль в запястьях прошла мимо девушки.
– Все, Зум, отвали.
Хриплый голос главного падальщика прозвучал ближе. Матрас прогнулся под тяжёлым телом. Прислонившись к стене, он сел и притянул Анишу к себе. Хрупкое тело девушки оказалось на коленях у мужчины. Шершавые руки прошлись по коже задирая майку и сомкнулись на тяжелой груди. Ноздри мужчины раздулись. Сквозь запах немытого тела отчетливо проступил аромат молока. Мгновение и падальщик припал к груди девушки.
Взгляд Аниши скользил по звеньям оков. Ржавые, но по-прежнему прочные они крепко держали друг друга. Цепи свободно свисали по обеим сторонам от мужчины и тянулась к рукам девушки. Будь она воином, ей, вероятно, не составило бы труда обвить ими шею ненавистного падальщика и… что будет дальше узнать Анише не довелось. Первые дни она пыталась провернуть что-то подобное. Но каждый раз была жестко избита и оставлена без еды. Постепенно интерес задушить мужчину пропал. Глаза прошлись дальше. Чем больше деталей впитывало зрение, тем проще было отрешиться от происходящего. Покосившиеся рамки фотографий на стенах напоминали о прошлых хозяевах. Лицо улыбающейся женщины покрылось пылью и паутиной трещин на пластике. Когда-то белый лабораторный комбинезон пожелтел от времени. Он живо напомнил Анише о женщинах, к которым она присоединилась два года назад. Ученые, ярые фанатки своего дела, они восстановили одну из заброшенных лабораторий и продолжили эксперименты по восстановлению генофонда человечества. Тогда их идеи показались Анише грандиозными. Уж всяко лучше, чем сидеть в борделе и смотреть как парнишка, в которого она втрескалась по уши, обхаживает других девиц. Тогда она с радостью согласилась принять участие в эксперименте. В ее утробу поместили один из найденных в лаборатории эмбрионов и в результате на свет появился малыш, кровь которого не тронула черная грязь мутаций. И пусть это был не плод совместной любви, к мальчику Аниша привязалась всем сердцем. Надежда, что ее сын жив и она сможет приложить его к груди, теплилась где-то под ребрами. Оттого грудное молоко так и не пропало. Днем девушка сцеживала его в ладонь и выпивала сама. Так она могла продержаться какое-то время игнорируя мясо, что приносили ей падальщики. Чье оно лучше не думать. А по вечерам ее затаскивал к себе в комнату главный ублюдок падальщиков и жадно прикладывался к груди.
Ответ зачем он это делал застыл в блеклых глазах надсмотрщика. Выпроваживать Зума из комнаты главарь не считал нужным. Взгляд Аниши соскользнул с фотографий на стене и задержался на смотрителе. Его не привлекала ни интимность сцены, ни юная красота Аниши. Лишь вожделенная чистота девушки. Падальщики считали, что с кровью чистых они очищают и себя, тем самым продлевая жизнь. Это было правдой. С той лишь разницей, что для должного эффекта необходимо было переливание, а они просто пили кровь и ели мясо своих жертв. В случае же с Анишей… тут, видимо, главарь устал лакать отдающую железом жидкость, и решил побаловать себя редким лакомством. Ведь грудное молоко – это не что иное, как переработанная любовью кровь матери.
Грудь Аниши предательски заныла. Облегчение, что испытало тело девушки, вывело ее из оцепления. Все же сцеживать молоко было намного сложнее. У груди послышался легкий стон. Девушка вздрогнула, грубые руки теснее прижали ее к твердому телу. В нос девушки просочился запах пота и крови. Этот запах был ей хорошо знаком. Девушку затрясло мелкой дрожью. Перед глазами возникли сцены захвата лаборатории. Уши прорезали крики гибнущих ученых. Многие женщины были хорошо натренированы и сражались до последнего. Но черная кровь падальщиков все чаще смешивалась с ярко алой, чистой кровью амазонок. Они гибли, защищая матерей и детей нового времени, так они называли недавно рожденных малышей. Напор падальщиков был неумолим, двери рухнули и Анише ничего не оставалось, как в ужасе смотреть на приближающихся бандитов. Главарь был значительно выше остальных, одежда в бурых потеках напоминала броню. Лицо заляпано кровью. Глаза остановились на хрупкой девушке. Мужчина жадно облизал стекающую на губы алую жидкость и сделал несколько шагов навстречу. Подойдя вплотную, он нагнулся и жадно провел носом вдоль тела девушки. Затем последовала чернота. Очнулась Аниша уже в цепях, на грязной вонючей подстилке. Что стало с ее сыном, ей, понятно дело, рассказать никто не удосужился.
