Андерс Петерсен, как истинный северянин, всегда и во всём был пунктуален: и когда ловил мелких воришек, и когда делал предложение младшей дочери соседского молочника.
Он вполне доходчиво объяснил сначала самой Марте, а потом и её отцу, насколько он перспективный жених: после окончания юридического факультета его сразу же назначили инспектором, а всего лишь через год ему светило стать префектом округа, или даже комиссаром, с правом ношения оружия.
Теперь эта красавица была матерью его детей, но даже после третьих родов она совсем не потеряла прежней привлекательности.
Они уже готовились воспитывать внуков, но даже самый старший сын, уже три года как женатый, с этим делом не торопился.
Петерсена и на самом деле вскоре назначили комиссаром, и всего через два года перевели служить в столицу.
Теперь ему приходилось расследовать не только убийства, а преступления рангом пониже
Его новая должность формально была на ступеньку ниже, чем прежде, но всё-таки это была столица, где намного проще сделать карьеру.
«Уголовники», как их презрительно называли высомерные коллеги из других подразделений, не слишком дружили ни с «полицией нравов», ни со строго засекреченной «Службой Охраны Короны».
Отдел Петерсена специализировался на преступлениях средней тяжести: кражах, мелких стычках между различными кланами эмигрантов с Ближнего Востока и бытовых ссорах между супругами.
Случались в стране и громкие преступления: ограбления банков с захватом заложников, убийства политиков или крупных бизнесменов, но все эти дела проходили по другим ведомствам.
И очень часто практически раскрытые преступления ему приходилось передавать не в суд, а представителю какой-нибудь другой, «дружественной», организации.
Изредка Андерсу приходилось расследовать и дела об изнасилованиях, хотя такое в стране случалось довольно редко.
Особенно ему запомнился один случай.
Однажды после совместного раскуривания «косяка» с марихуаной четверо молодых парней решили поиметь всем известную в округе «блудницу», которая демонстративно расположилась напротив их компании.
Дело происходило среди бела дня, прямо в городском парке.
Первоначально она была не против оторваться с ними «на славу», но каждый новый раз её заставляли подмываться холодной водой из фонтанчика для питья.
Лишь один из четверых её пожалел, не настаивая на этой неприятной процедуре.
Сразу же после этого она побежала в полицию и написала заявление.
Их «упаковали» всего через час, и все доказательства их вины были и «налицо», и «на лице», и они даже не отпирались.
А про того, четвёртого «добряка», который не заставлял её подмываться, она сказала:
– А вот этому я отдалась добровольно!
Местный судья приговорил тех троих к небольшим срокам заключения, а вот самой девице и четвёртому фигуранту дела объявил:
– За нарушение общественного порядка, выразившегося в сексуальном контакте в публичном месте, вы обязаны отработать по 48 рабочих часов на общественную пользу, в виде уборки мусора с улиц и приведения в порядок городского кладбища.
Ровно через час после оглашения приговора эта парочка, взявшись за руки, пошла в местную ратушу регистрировать брак.
Сейчас у них было четверо детей, и более счастливой семьи Андерс в своей жизни не знал.
* * *
Сегодня перед ним сидел импозантный красавец тридцати пяти лет от роду.
Его лёгкие залысины подсказывали, что годам к пятидесяти от его красивой причёски не останется ни следа, зато волосы на груди, что виднелись в разрезе его фиолетовой майки, разрастутся пышным цветом.
Он носил довольно редкое здесь имя: Мод.
На языке соседней страны это означало «смельчак», но даже там оно было не слишком популярным: скорее всего, смельчаки и у них давно перевелись.
Но не это заинтересовало Петерсена: уж больно знакомой показалась фамилия этого заявителя: Расмуссен!
* * *
Андерс Петерсен не всегда был таким прилежным исполнителем приказов начальства.
Лет двадцать назад, ещё будучи подростком, он как-то решил в одиночку покататься на отцовской лодке, проявив таким образом свой характер.
Отвязав её от пирса, он смело вышел в холодное Балтийское море.
Через час он полностью насладился своим подвигом, отплыв от берега километров на пять.
Цель была достигнута, и Андерс решил повернуть назад.
Но внезапно задул встречный ветер, и его лодку стало относить в сторону моря.
За три минуты ясное небо покрыли тёмные тучи, и очень скоро погода стала приближаться к штормовой.
Андерс погрёб назад, налегая на вёсла изо всех сил, но природная стихия сегодня была против него: он оставался практически на месте.
Через полчаса он полностью ослаб, и лёгкая прогулка по морю превратилась в судьбоносное испытание его характера.
«Лишь бы лодку не перевернуло!» – думал он, крепко держа вёсла перпендикулярно корпусу.
Тогда, подростком, он ещё не знал законов физики, но инстинкт самосохранения подсказывал: так волнам будет труднее её перевернуть, и такое положение надо удерживать до последнего!
Внезапно ветер ослаб, и волны понемногу успокоились, даровав ему передышку.
Куда его занесло, и в какую сторону теперь грести, Андерс не знал, а на борту этого жалкого судёнышка не было ни компаса, ни грамма пищи, ни капли пресной воды.
Он «лёг в дрейф», ожидая, когда небо прояснится.
Но тучи и не думали расходиться.
Через несколько минут новый порыв ветра превратился в настоящий шквал, с промозглым дождём.
Его лодку мотало из стороны в сторону, волны щедро поливали его с ног до головы, да и небеса влаги не жалели!
Ухватившись руками за борта, Андерс пытался как-то удерживать ногами вёсла поперёк.
Проболтавшись так на волнах ещё какое-то время, он сумел пережить и второй шквал.
Но третий вал, налетевший через пять минут, был ещё сильнее.
Огромная волна снизу подбросила его лодку вверх, правое весло сломалось под гигантским напором воды, а левое вырвалось из уключины и улетело куда-то в море.
Он оказался совершенно беззащитным перед стихией, вынеся уже три удара.
Но сколько их ещё будет за ними?
Андерс болтался в лодке без вёсел, с двумя вёдрами воды на дне, без спасательного жилета и без рации.
