Чашка горячего шоколада. Озябшие руки впитывают ее тепло. Теория большого взрыва в действии. Происхождение вселенной. Моя вселенная рождается из чашки горячего шоколада. Она как центр мироздания. Надежная опора. Краеугольный камень. Главное не испугаться. Не закричать. Не сорваться в паническое бегство. Тогда шаг за шагом можно освоить новое пространство.
Почему ничего не помню… Кто я? Откуда пришла? Что делаю здесь? Знаю, что у меня была целая жизнь. Что добровольно отказалась от прошлого. Но зачем… что должна сделать… Вернее, что так неистово хотела сделать, что ушла из налаженной жизни. Только бы не закричать. Только бы все не испортить. Господи, как страшно… Может лучше вернуться назад… Может это дурной сон.
Бесконечные струи бегут по стеклу. Промокшие ноги. Зонтик, что уже не в состоянии защитить от дождя, приблудным псом свернулся у ног. Все не так уж плохо. Плохо, но не слишком. Чтобы не упасть в пропасть, надо смотреть вперед. Чтобы вспомнить, надо идти вперед. Чтобы дойти до цели, надо идти вперед. Вперед. Шаг за шагом. Что же будет первым шагом… крыша над головой… еда… работа.
Здесь внимательный хозяин. Может, его попросить о помощи. Все равно просить больше некого. Других посетителей нет. На улице дождь смыл всех прохожих. О том, чтобы сдвинуться с места, даже страшно подумать. Эти хлюпающие ботинки. Эта промозглая одежда. Эта заунывная мокреть на улице. Нет. Простое решение – лучшее решение.
Какой затейливый иероглиф на кружке. Похоже на «нога» и «домик». Может, это китайский ресторанчик? Вроде нет. Обычное кафе. Правда, очень уютный зал – деревянные столешницы отливают янтарем, на барной полке коллекция керамических кружек, аромат ванили и горького шоколада. Надо спросить хозяина. Хороший повод для начала разговора.
– Простите, как называется ваше заведение?
– «Путник», мисс
– А почему иероглифы? Это японские?
– Нет, мисс, китайские. Это иероглиф «путь».
– Красивый. И печальный. Похоже на дом, к которому никак не дойти.
– Печально, когда дорога привела к дому, в котором нас не ждут. А этот дом очень гостеприимный. Точнее, это наш родной дом. Надо только в него вернуться. К нему много путей. Достаточно выбрать один и пройти до конца. Только вот желающих мало. Кстати, мисс, почему это вас заинтересовало?
– Просто у вас повсюду этот рисунок – на коврике у двери, на потолочной балке и даже не колокольчике. Вот в глаза и бросилось.
– Редко кто поднимает взгляд выше кружки или лица собеседника.
– «Путь», «путник», «на распутье»… А что делать человеку на распутье? Может подскажете…
– Может и подскажу. А может это вы мне подскажете. Вы – первая, кто спросил о рисунках. А ведь кафе мое редко пустует. Обычно здесь весело и шумно. Людям нравится моя выпечка и шоколад. Они назначают здесь свидания. Деловые встречи. Приходят с семьями. Но даже дети ни разу не спросили про рисунки. Может потому, что шоколадные фигурки им нравятся больше.
– Скажите, а что это за надпись над аркой? И можно ли подняться по этой лестнице?
– О, мисс, вы действительно видите эту арку? Тогда вам точно можно подняться по лестнице. И как можно скорее. Не беспокойтесь о багаже, я все принесу в вашу комнату.
– В мою комнату? У меня есть комната?
– Теперь есть. Ведь вы ее увидели. А надпись очень простая: « даже путь в тысячу ли начинается с первого шага». Это сказано Мудрецом. Может, он откроет вам свое имя. Раз уж принял в ученики и приветствовал ваше появление.
Арку и лестницу могут увидеть только люди, ищущие свой путь. Некоторые видят бледный рисунок арки. Кто-то считает это подсобкой или входом в склад. Но сразу арку, лестницу и надпись видят очень немногие. Должно быть, ваше сердце очень искренно и решительно, раз Учитель подарил вам наставление.
– А как можно его увидеть? Ведь Учителю надо поклониться.
– Поклонитесь ему в сердце. Это будет лучшее приветствие. А увидеть его можно будет потом. Сейчас наши глаза сродни глазам новорожденных щенят. Закрыты невежеством.
Наверное все же я сплю. Но рука уже скользит по перилам. Глаза жадно ищут, что там, за поворотом. Сердце бьется глухо и редко. Каким-то низким тоном. Наконец вижу комнату. Вполне обычную. Деревянные половицы цвета янтаря. Книжные стеллажи вдоль стен. Тахта, застеленная пледом в крупную бордово-черную клетку. Слева, почти в углу большое окно. Из которого падает свет на письменный стол и школьную доску. Если сесть за стол, то окно и весь мир за ним остается по правую руку. А перед глазами оказывается целая куча разноцветных стикеров. Желтые, красные, зеленые, квадратные и фигурные. Надпись на каждом сделана одной рукой. Всего двадцать четыре штуки. Двадцать четыре вопроса. Сорванный стикер превратился в страничку дневника. Аккуратно разлинованную и девственно чистую. Впрочем, нет. С доски слетает еще один стикер. В пару к первому. И вот уже на обоих листочках начинают проступать заголовки: «Кто Я?» и «Где Я?».
* * *
Это сумасшествие никогда не закончится. Никто ни за что не отвечает. Всем наплевать, что артист тоже человек. Из плоти, крови и комка оголенных нервов. Когда штангист тягает свое железо, то к нему никто не пристает. Во-первых, и получить можно ненароком. А во-вторых, всем понятно – человек занят. Даже так – ЗАНЯТ. Категорически. И нечего его доставать глупым графиком.
Артиста доставать можно. И даже нужно. У него ведь нет в руках железа. Так что если что и «прилетит», то словесно. Хотя, скорее всего, не прилетит. Он же служитель культуры. Сеятель разумного, доброго, вечного. Воспитанный человек. Постесняется быть грубым. Даже невежливым быть постесняется. Будет демонстрировать понимание и терпение. Хотя никакое терпение не выдержит, когда неделя работы улетела псу под хвост. В никуда. Бах – и испарилась. Не нужна была ваша работа, уважаемый господин. Зря напрягались. Мы передумали убивать героя. Рейтинги высоки, шоу должно продолжаться. А посему даем вам сутки на изучение нового варианта сценария. И, будьте любезны, выстроить новую концепцию своего героя.
Чего ты разнылся. Ты же артист. Профи. Человек с тысячью масок. И не впервые попадаешь в такую ситуацию. Или дело в том, что слишком прирос к своему персонажу. Стал его сиамским близнецом. Несерьезно это, господин артист. Эдак ненароком скончаешься во цвете лет, изображая умирающего. Писатели иногда пишут «в стол». Артистам тоже порой приходится прятать свои маски в никуда. Хотя, как же в никуда. Ведь ты жил как этот персонаж. Дышал как он, ходил, думал, переживал, метался. Значит, маска останется в твоем сердце. Ты же сэкономил целую жизнь, жадина.
