Стивен из ложи для прессы с интересом наблюдал за жаркими дебатами в сенате. Давно обсуждавшийся в прессе вопрос: как допустить неграждан США к голосованию по выборам президента, прозвучал наконец со всей остротой после того, как сенатор от Калифорнии вынес его на голосование.
Всем понятно, что в какой-то мере пора: весь мир не просто следит за выборами президента США, но обсуждает, болеет за того или иного кандидата, прикидывает, чем обернется для него лично, если выберут того или иного. А ведь в самом деле как-то да аукнется, как для американца, так и немца, китайца, араба, русского или африканца. Где бы человек ни жил: в Африке, Европе, России или Китае, но везде понимают, что идут выборы мирового президента. Человечество практически слилось в один народ, пока что говорящий на разных языках…
Сенатора от Калифорнии горячо поддержал алабамец, темпераментно доказывал, что когда-то сделать придется все равно, так не лучше ли сейчас подойти к этому вопросу трезво и взвешенно, обсудить плюсы и минусы, заранее увидеть возможные ухабы и даже опасности. Сенатор от Миннесоты напомнил с предостережением, что большинство населения земного шара все еще относится к США со скрытой недоброжелательностью. Если им предоставить возможность полноценно участвовать в выборах, тут же потребуют, чтобы в кандидаты можно было выдвигать любого достойного члена человечества, и в пику всем американцам предложат какую-нибудь мать Терезу или папу римского. Против таких кандидатур вроде бы и возражать неловко, а надо, потому что какие, на хрен, из них президенты?
Завязался спор, вся суть свелась к таким щекотливым деталям, как наделить правом голосования только часть населения за пределами Штатов. Как ухитриться дать им американское гражданство, но без права въезжать в Штаты, тем самым уже приподнять этих избранных над остальными жителями. Такой жест ничего не будет стоить, да и опасности в нем нет: на каждого жителя планеты в ЦРУ подробное досье, хорошо известно, кто как относится к Штатам и к демократии, симпатизирует или нет экстремистам, и вся прочая важная информация.
Однако превысит ли выгода от их возросшей преданности озлобленность остального населения, которое и так считает Америку империей зла?
На спину обрушился удар открытой ладонью. Мышцы непроизвольно сократились, он вздрогнул и развернулся, весь ощетинившийся и готовый к схватке. Улыбающийся во весь рот директор департамента скрытых операций Дуглас покачал головой.
– Раньше бы не позволил так, со спины, неслышно. Не те рефлексы, не те…
– Ну да, – согласился Стивен, – по-твоему, когда вблизи хлопнет пробка шампанского, я должен уходить кувырками, стреляя из двух пистолетов на звук?
– Это было бы здорово, – сказал Дуглас мечтательно. – Вот бы встряхнули эту публику… Как любят рассуждать о войне, как любят!
Стивен с любопытством смотрел на Дугласа, солидного такого господина, с благородной сединой на висках, с мудрым и чуточку усталым взглядом, одетого строго по вашингтонской моде: добротный костюм с некоторой консервативностью в покрое, что должно свидетельствовать о благонадежности и устойчивости взглядов, в тупоносых туфлях, в то время как все нынешнее поколение щеголяет в остроносых. Даже галстук не кричаще-яркий, как носит большинство сенаторов и даже членов кабинета президента, а сдержанный, в мелкую клеточку, с характерным рисунком, по которому знаток определил бы выпускника Гарварда какого-то там года.
– А ты стал типичным, – отметил он. – Да, типичным.
– Кем? – переспросил Дуглас.
– Типичным, – повторил Стивен злорадно. – Очень даже.
Дуглас покачал головой, рука скользнула в карман, на свет появился мобильник с раскладывающейся книжечкой. Умело нажал крохотные кнопки, сдвинул джойстик, и на экране замелькали взрывы, из двух крохотных динамиков едва слышно доносились звуки боя. Динамики высшего класса, Стивен различил выстрелы из танковых орудий, минометные разрывы, сухие очереди крупнокалиберных пулеметов.
Женский голос быстро и взволнованно перечислял последние новости. Вчера на Западном берегу Иордана убиты шесть израильских солдат и восемнадцать палестинцев. В ответ на гибель израильтян премьер-министр Израиля заявил, что ответ не заставит себя ждать: решительный и жестокий. Израильская армия призвала пять тысяч резервистов, что вызвало бурю возмущения на Ближнем Востоке.
Правительства арабских стран обвинили США в скрытых симпатиях Израилю, который сумел сохранить независимость и армию и потому сейчас безнаказанно убивает арабов благодаря попустительству США. Танки и вертолеты Израиля нанесли ракетно-бомбовые удары по одной из арабских деревень. Убито не меньше тридцати человек местных жителей. Израильтяне приводят в оправдание, что уничтожена большая группа боевиков, однако их заявления тонут в вообще-то справедливых протестах арабов, что если отняли у них право защищаться самим, то почему не защищаете нас вы?
Стивен слушал внимательно, в этом здании ни одно слово не произносится впустую, а Дуглас так и вовсе не взглянет без заднего смысла.
– Это еще не все, – сказал Дуглас деловито. – Мы пропустили самое интересное. Сейчас переключу на Евроньюс, у них чуть позже…
– А что самое интересное на сегодня?
– Сейчас увидишь…
Он снова щелкал, переключал, наконец на крохотном экране замелькали почти такие же кадры артобстрела, затем солдаты в защитных костюмах пошли, прикрывая друг друга, от дома к дому.
– Вот, слушай!
Стивен вслушивался внимательно, хотя ничего необычного не уловил. Ночью прошла зачистка в арабской деревне Бейт-Рима близ Рамаллы. Захватив ключевые посты, израильская армия приступила к арестам боевиков, в результате схваченных не оказалось, но убито двенадцать арабов. Пресс-служба Израиля сообщила, что деревня была опорной базой террористов, однако в мировой прессе, к тревоге и беспокойству израильтян, постоянно подчеркивалось, что израильская армия вошла на чужую территорию и там убила местных жителей.
– Ну и что? – спросил Стивен.
– Ничего необычного? – спросил Дуглас хитро.
– Чуть-чуть больше крови, – ответил Стивен равнодушно. – Почти вдвое больше убитых, чем обычно.
