© Екатерина Ивановна Полухина, 2022
ISBN 978-5-4498-3743-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Есть люди, как солнце, что греют лучами
Любого, кто просто окажется рядом.
Словами, руками, молчаньем, делами,
Улыбкой и тёплым, безоблачным взглядом.
Есть люди – «рассветы» и люди – «закаты».
Родные, как дом, а есть люди-пустышки.
Есть точки начала и есть не возврата.
Есть Люди. А есть, увы, просто людишки.
Если бы это случилось, ну скажем на войне, или какой – то несчастный случай произошёл бы с ней. Она, конечно же, мучилась бы, но смирилась и душа её не рвалась на части от обиды. Ну, что поделаешь? Судьба.
Но в её истории всё было настолько банально просто. Её судьбой распорядились родители. Самые родные и близкие люди для неё. Роднее которых, только ты сам для себя.
При родах, а роды проходили на дому с помощью бабки – повитухи (деревня шестидесятых, что говорить). Неопытность, халатность, непрофессионализм бабки, или же и то, и другое, а скорее третье, но у девочки оказался вывих тазобедренного сустава.
Это теперь ох, ах, оё – ёй. Да, как же теперь, да, что же теперь. А, тогда это было, как воды напиться, настолько обыденно. Рожали по тринадцать и более детей. Естественный отбор решал всё сам. Да эти роды, даже никто и нигде не фиксировал, хотя бы в какой – то захудалой больничке.
Просто родственники шли в сельский совет, брали свидетельство о рождении ребёнка и вся недолга. Помочь ребёнку в детстве никто из взрослых не подумал. А, отец так даже сказал: Ничего проживёт и так, не такие ещё калеки живут вон и ничего. Да, ещё и своё место под солнцем находят.
И она так и хромала бедняжка, испытывая не человеческую боль, когда сустав выскакивал на дню не одну сотню раз. Ведь боль болью, но она же ребёнок и ей хотелось играть, бегать, как и всем остальным деткам.
Как же нужно было родителям, не любить своего родного ребёнка, чтобы каждый день видеть, как он страдает. Так прошло пятнадцать лет. А тут, так случилось, что её вызвалась забрать к себе, тётка её матери.
Жила она в Москве, а тут приехала, как она сказала – погостить. Одинокая пройдоха, не обременённая семьёй, она колесила по свету, научившись зарабатывать себе на жизнь, минуя физический труд. Но такие подробности о себе, знала, конечно же, только она сама.
Для жителей её малой родины, не исключая и родственников, она была столичной, хорошо устроившейся там, штучкой. И многие из деревенских, даже завидовали ей. А она, сидя по – молодости в тюрьме за растрату, встретила там умного человека, который подсказал ей, как жить – не тужить и, иметь на хлеб с маслом. В тюрьмах сидят люди и умные. И даже очень умные.
Ей это понравилось. Она стала белой монашкой (живущей в миру) и молилась за грехи других, которые щедро ей за это платили. Конечно же, не без психологической обработки, самой Елены Дмитриевны. Но в этом – то и вся соль была, этой затеи.
Люди, к примеру, потерявшие близкого своего человека, особенно в первые дни готовы были на всё, чтобы этот их человек, хотя бы там, в загробной жизни, был счастлив.
Или же, у матери пропадал от пьянства сын, а то – дочь и ей было в пору в петлю самой от такой жизни.
Вот тут – то и выступала наша молитвенница. Она так классно обрабатывала их и запудривала мозги своей жертве, что та с величайшей охотой отдавала ей свои кровные. И, немаленькие, чтобы только она помолилась за душу умершего. Или упросила бога о заблудшей душе в зелёном змие самых дорогих и родных чад.
Матушка Мария, так именовалась теперь Елена Дмитриевна, обещала все блага рая для усопшего. Или же резкое отвращение к пагубной страсти детей, исстрадавшейся матери и, расставалась со своей очередной жертвой. Она кивала быстренько несколько раз рукой на иконы, якобы крестясь и, тут же забывала и о молитве, и о самих просящих. У неё были дела поважнее.
Красивые, холеные чужие мужья, которые доставляли ей немало приятных минут. Из – за одного такого красавчика она и отбывала в своё время семь лет заключения, но это её ни чему не научило. Она продолжала обманывать других, и обманываться сама.
Девочка доводилась ей внучатой племянницей. Конечно же, родня скажем прямо, седьмая вода на киселе. Но родителям Ниночки, она сказала, что сделает из их дочери человека. Да не человека, а человека с большой буквы.
Сама же имела на девчонку свои виды. К этому она пришла не в раз. А, как – то посетив церковь, ну бывают такие моменты и у таких первостатейных пройдох, как она, что им хочется душевной пищи и покоя. Конечно же, не для того, чтобы раскаяться, но бывают.
Там она увидела на паперти вот такую же девчонку, правда на костылях, которой сердобольные прихожане сыпали в ладошку мелочь. А некоторые совали и бумажные деньги.
Время было такое, человек ещё не совсем оскотинился, в отличие от теперешнего. Вот ей и захотелось поставить Ниночку рядом с этой девочкой. Небось, и на двоих денежек хватит. Да ведь церквей в Москве дай Боже. Не здесь, так в другом месте поставлю эту деревенскую дурочку, – размышляла женщина, подсчитывая уже барыши.
Птица была ещё не ощипана, да даже не поймана, а из неё уже готовились сварить суп. Иногда бывает так с некоторыми людьми, что спешат они впереди паровоза.
Хотя у этих некоторых, по крайней мере, многих, получается, опередить события и быть на высоте. У Елены Дмитриевны, как раз выходило именно так. Девчонка росла в семье, где было девять детей. К деликатесам, сами понимаете, она была не приучена.
Так, что бутерброд с варёнкой, ей точно покажется манной небесной, – продолжала мечтать столичная вумен. А такой бутерброд не стоит уж таких больших денег, чтобы ей не купить его. В общем, обдумав всё, как казалось ей основательно, она забрала девчонку к себе, пообещав родителям той, что дочь их устроится в жизни не хуже других, пусть они не сомневаются даже.
Ну, а тем что? Один рот убавился, это же такая радость! Хотя до сих пор не пойму одного. Зачем столько детей рожали, если они, вместо того, чтобы их любить, были родителям, словно камень на шее? Ну да, пусть это остается только их тайной.
Попав в Москву, девочка просто обалдела от всего увиденного. Живя, далеко от цивилизации в своей забитой деревушке, она была просто ошарашена всей этой столичной круговертью и даже напугана. Ну, как же можно не удивиться и, не потеряться здесь, в такой – то кутерьме? Шум, гам, гряк, гром, скрежет. Сверкание огней, дома уходящие в поднебесье своими маковками.
Машины снуют, словно уток в ткацком станке. Успевай, только уворачиваться, иначе в раз окажешься под колёсами. А людей то, людей! Ну, прямо стада гусей, когда пригоняешь их с пастбища, и они мчатся со всех ног к воде. Бегут, крыльями машут, гогочут.
