– … точно в положенный срок согласно принятой ранее договоренности. Записала? Так. Теперь поставь сегодняшнее число, добавь факсимиле и наш логотип.
– Плоский?
– Нет… – Неожиданно для себя Борис испытал затруднение. – Второй. Якобы трехмерный.
– Голографический?
– Да. – Он расслабился. – Отпечатай в шести экземплярах и разошли заказчикам. А я пока пойду… прогуляюсь, пообедаю, – зачем-то добавил Борис, хотя никакой необходимости отпрашиваться у электронной секретарши не было.
– Приятного аппетита, – привычно отозвалась она и мягко зашуршала бумагой.
Прогулка получилась недолгой, впрочем, как всегда. Тридцать восемь ступенек, два лестничных пролета: ресторанчик, где чаще всего обедал Борис, располагался в том же здании, что и офис, на нулевом этаже.
Он занял свое обычное место за «столиком эгоиста», на самом деле, половинкой круглого столика, с видом на кашпо с отцветшим крокусом и тусклый настенный светильник. Борис всегда приходил один и не нуждался в случайных собеседниках. После затяжных переговоров с клиентами и видеоконференций с коллегами из соседних филиалов он испытывал единственную, помимо легкого голода, потребность – помолчать. Хотя бы полчасика.
Борис кивком подозвал официанта. Тот не замедлил просеменить к столику с блокнотом на изготовку.
– Добрый день, – приветливо поздоровался официант, совсем юный, вероятно, по совместительству студент какого-нибудь М-многоточие-У. – Желаете что-нибудь заказать? Вообще-то обед у нас только через полчаса… но, думаю, это не проблема. Может быть, для начала – аперитив?
Новенький, с неудовольствием отметил Борис. Любому другому хватило бы скупо оброненной фразы «Мне как всегда», а этого студентика придется воспитывать с нуля, приучать к собственным привычкам, муштровать.
– Спасибо, я не пью за обедом, – сказал он. – Дайте-ка мне просто би… би…
Официант быстро взглянул на него поверх блокнота и снова уставился на чистый лист бумаги. Профессиональная вежливость одержала верх над любопытством.
– Бии… – попытался сказать Борис, запустив два пальца в узел галстука. – Что же это? – Он растерянно кашлянул в кулак. – Комплексный обед, пожалуйста. Для деловых людей.
– Вы имеете в виду бизнес-ланч?
– Да.
– Один бизнес-ланч, – удовлетворенно повторил официант, делая запись. – Какие-нибудь напитки? Может быть, слабоалкогольные? Или вы твердо не намерены…
– Нет, я же сказал! – рявкнул Борис, едва не сорвавшись на крик. Испуганный студент громко захлопнул блокнот и поспешно ретировался.
Сопляк! – вслед ему подумал Борис. Нанялся подавать на стол – так подавай, а не развлекай посетителей разговорами. Ладно хоть дотерпел, не стал играть в угадайку с трудным клиентом. «Так вам бии-фштекс или бии-точки? Может быть, бии-шбармак?»
Мысленно обругав излишне инициативного ресторанного работника, Борис тут же раскаялся. Ну чего он, спрашивается, так взъелся на парня? В чем провинился перед ним бедный студент? Да ни в чем! Тут дело в нем самом. Как говорится, сам хорош: ему сорок лет в обед, а он разбибикался как карапуз.
Борис глубоко вздохнул, успокаиваясь, и расслабленно обмяк на стуле. Что-то не то с ним творится сегодня. Причем с утра все было вроде бы в порядке, и на пятиминутке, растянувшейся на полтора часа, и потом… Значит, что бы это ни было, началось оно совсем недавно, буквально только что. Да, пожалуй, с этого несчастного логотипа и началось. Что б ему стоило просто сказать секретарше: «голографический»? Словечко непростое, кто спорит, спьяну, например, такое не выговоришь, но ведь он его помнил, а значит, вполне мог произнести. «Якобы трехмерный!» – про себя усмехнулся Борис.
– Го… го… – попробовал он и, нервно облизав губы, посмотрел по сторонам. Никто из немногочисленных любителей ранних обедов, кажется, не замечал его мучений. Склонившись над скатертью, сжатыми кулаками помогая мозгу выйти из загадочного ступора, Борис в конце концов сумел выдавить из себя: – Г… г… гол! – но сверх этого его трясущиеся губы не исторгли ни звука.
– Домой, – скомандовал Борис, пристраивая затылок в центр мягкого подголовника с запахом натуральной кожи. Он собирался после обеда вернуться в офис, более того, ему было необходимо подняться к себе, хотя бы для того, чтобы перенастроить служебный коммуникатор на автоматический прием, но после происшествия в ресторане планы резко изменились. Ему не хотелось сейчас обсуждать какие-либо дела, получать или отдавать распоряжения. Даже обменяться десятком незначащих фраз, столкнувшись в коридоре с каким-нибудь знакомым, истосковавшимся по простому человеческому общению, ему было бы затруднительно. Только не в теперешнем взвинченном состоянии. Сегодня он определенно не в форме. Уж не простывает ли? Хотя нет, не похоже. В любом случае, в офисе он до завтрашнего утра не появится. И с рестораном, к слову сказать, тоже придется расстаться. По крайней мере до тех пор, пока нагловатый официантик не бросит свой никчемный приработок и не сосредоточится на учебе. Печально, конечно, место удобное, под боком, и кормят вкусно и в меру дорого, но что ж тут поделаешь? Борис не мог допустить новой встречи с человеком, ставшим свидетелем его беспомощности, пусть и минутной.
Дома он первым делом принял ударную дозу витамина С. Затем не меньше часа плескался в ванне с теплой водой, щедро разбавленной всевозможными пенами и солями. Заварил стакан успокаивающего зеленого чая. Потом подумал и запил его стаканом красного, тонизирующего. Перед сном разогрел большую чашку молока с медом. Расширил сосуды смелой порцией коньяка. Смешал в рюмке по двадцать капель валерьянки и настойки женьшеня. Словом, предпринял все меры, чтобы остановить возможное заболевание на самой ранней стадии.
Произносить вслух проблемные слова он больше не пытался. День и без того выдался нервным и богатым на потрясения. Теперь ему нужно отдохнуть, выспаться. Утро вечера мудренее, успокоил себя Борис.
Однако утро оказалось мудрёнее.
Несмотря на массу успокоительных средств, принятых накануне, спал Борис беспокойно, в голову лезла всякая чушь, заставляя тело ворочаться в поисках удобного положения. Проснулся он лежа на животе, одна рука придавлена телом, вторая свисает с кровати, голова зарылась под подушку. Постель напоминала поле битвы, из которой никто не вышел победителем. Простыня и одеяло превратились в один неразделимый кокон, выбираясь из которого Борис невольно подумал о гусенице, в последний момент решившей, что она еще не готова к кардинальному изменению образа жизни. Эта мысль вызвала у него улыбку. И вообще, сон, каким бы прерывистым и изматывающим он ни казался, все же принес облегчение, он освежил мысли и заставил вчерашние тревоги отодвинуться на задний план.
