Сан Саныч проснулся в холодном поту и с прыгающим, как мяч, сердцем. «Вродство! Приснится же такая хрень», – удивился он, вспомнив, как убегал от толпы девиц на лыжах. Силы были не равны. Он на своих двоих тонул в сугробах, еле вытаскивая ноги из глубокого снега, падая и забрасывая себе холодную белую пудру за воротник. За ним, едва касаясь земли, летели огромным роем его подопечные, выбрасывая вперёд ноги-лыжи и вопя какие-то проклятия. Саныч только расслышал «негодяяяй-лови-его-падлюку!». Они почти нагнали его и вот-вот растерзали бы, но тут он дёрнулся и проснулся. «Дуры! И что я вам сделал-то?» – подумал Саныч и пошёл заваривать себе зелёный чай с жасмином. Своё утро он всегда начинал одинаково: японский душистый напиток, пара тостов с бужениной и сыром, варёное яйцо и натуральный йогурт, в который он добавлял грецкий орех и изюм.
Маслов Александр Александрович, 42 лет от роду, семь лет назад закончил профессиональную карьеру марафонца и стал тренером. Он не представлял свою жизнь без спорта, поэтому перед ним не стоял выбор что делать дальше, когда последняя травма окончательно выбила его из колеи успешных лыжников.
Невысокий и как будто не самого крепкого сложения, он обладал выносливостью боевого слона и выдержкой самурая, что помогало ему выигрывать многие марафоны неожиданным рывком на самых последних минутах, когда, казалось, он придёт только вторым или третьим. Доброжелательный, внутренне строгий и ответственный по характеру, Маслов располагал к себе коллег и воспитанников. Последние два года он тренировал женскую сборную. Девчонки ценили его за уважение к себе, умение настроить на борьбу, поддержать в моменты личных переживаний и за синие глаза в пушистых ресницах.
– Сан Санч, ну зачем вам такие ресницы?! Поделились бы с нами, а то у нас, как у морских свинок, – смеялись они на сборах в минуты отдыха.
Александр не спеша съел завтрак и наслаждался чаем. Жасминовый дымок от напитка деликатно касался ноздрей, наполняя успокаивающим ароматом каждую клетку. Телефон перебил эстетику ощущений. Саныч посмотрел на номер и досадливо сжал губы.
– Да.
– Маслов на Масленицу едет в Масловку, – Светка, для юных спортсменов СветланИльинишна, пророкотала смехом в трубку.
– Свет, я как-нибудь запишу твой ржач и поставлю врагам на звук будильника, – рокот в трубке стал ещё громче:
– Эх, Саня-Саня, и почему ты в меня такой не влюблённый? – почти с грустью ответила Светка.
– Служебные романы ничем хорошим не кончаются, – возразил он и добавил: – Чем огорчишь на этот раз?
Светка хмыкнула и продолжила:
– Всё-таки тебя утвердили на командировку. Так что собирайся, ты завтра вечером вылетаешь в Токио со своим гаремом, а оттуда в Русуцу, – и не услышав ничего в ответ, добавила: – Ты язык от счастья проглотил, что ли? Что за тишина в Смольном во время революции? – она опять зарокотала.
– Да вот припоминаю, и, кажется, это первый раз, когда от тебя приходят добрые новости.
– Ну так благодари! С тебя ужин в ресторане, – раскатилось на другом конце провода.
– Обед. Ужин я отдаю врагу. Ты пока до такого статуса не дошла, а то бы ужинала одна.
– Идёт! Поймала тебя на слове – не отвертишься потом, – вдруг серьёзным тоном произнесла Светка и отключилась.
В Шереметьево приехали за три часа до вылета. Александр не терпел опозданий, и девчонки научились собираться вовремя, чтобы не слушать нотаций тренера. Все, кроме одной.
– Ну что, Старостина у нас опять в железнодорожную пробку попала или самолично затыкает течь в канализационной трубе? – сказал Маслов окружившим его девушкам и посмотрел время. До вылета оставалось 2 часа 18 минут.
– Давайте я наберу ей, – предложила Лада Никонович. Александр молча кивнул. – Недоступна.
– О, смотрите, а вот и опоздунья наша, – Ольга Касьянц, старшая в группе, махнула в сторону входа в терминал. Все повернулись туда. Анастасия Старостина закинула сумку и чемодан на ленту досмотра и прошла сквозь рамку. Затем легко подхватила багаж и, увидев своих, направилась в их сторону. Маслов внимательно глядел на неё, наклонив голову набок: «Интересно, что на сей раз придумает».
– Сан Санч, миленький, не ругайтесь, представляете, ехали на такси, а тут кот, точнее, котёнок, прям под колёса, еле затормозили, пришлось забрать, не бросать же на дороге, потом заехали к тётке, это по пути, забросила ей животное, вот, ну а потом сразу сюда…, – девушка стрекотала, не переводя дыхания и прямо глядя на тренера по-детски широко распахнутыми глазами.
– Насть, вот скажи мне, это только тебе коты из воздуха под колёса падают? – Маслов с иронией посмотрел на свою подопечную.
– Наверное, это дождь пошёл кошками и собаками, – засмеялась Люся Трофимова, – ну в смысле rained cats and dogs, если кто не понял, – добавила она.
– Так, хватит трепотни, живо на регистрацию и контроль.
На рейс в Токио стояла приличная очередь. Девушки решили, что успеют сходить в туалет, и оставили своего тренера охранять багаж.
От внезапного и сильного толчка слева Маслов чуть не упал.
– Вродство! Смотри, куда едешь! – Александр повернулся к источнику наезда и увидел три этажа чемоданов. Сбоку из-за них выглянула темноволосая голова на тоненькой шее. Чёрные глаза-сливы испуганно уставились на него из-под чёлки оттенка красного дерева.
– Сумимасен1, – проговорили губы-бабочки и растянулись в извиняющейся улыбке.
– Ничего, – буркнул Александр, догадавшись о значении незнакомого слова, и потёр ушибленный локоть. Девушка-прутик вдруг подошла к нему, открыла свою сумочку, достала круглую серебристую баночку и протянула её Маслову, сказав уже по-английски:
– A good treatment for bruises, if you have any2, – а через секундную паузу добавила на всякий случай по-русски: – Корощо для синяк.
Александр не успел отказаться, как та вернулась к каталке с чемоданами и двинулась дальше. Он смотрел ей вслед, и одна мысль крутилась в голове: «Три чемодана одежды для Дюймовочки?»
***
Все проверки прошли без проблем, и даже осталось минут сорок пошататься по соблазняющим магазинам дьюти-фри. Александр смотрел, как девчонки нюхают парфюм, мажут руки губной помадой, весело смеясь чему-то. Он любил аэропорты, их особенный, нервный пульс, разноязыкую всегда спешащую толпу, приземляющиеся и взлетающие лайнеры за окном – это так оттеняло его природную неспешность, что он начинал чувствовать почти гармонию.
***
В токийский Нарита прилетели в пять утра, через два с половиной часа погрузились на рейс до Хоккайдо и уже оттуда, из аэропорта Нью-Читосэ, отправились до Русуцу. К 15:00 по местному времени они добрались до юго-западного курорта самого северного острова Японии. На вокзале их встретил Марат Файзуллин, организатор сборов и переводчик в одном лице.
