Утреннее солнце медленно скользило по белым стенам остатков храма, лениво переползая на соседние камни. Узкие улочки лабиринтом закручивались, пряча застывшие фигурки из бронзы от любопытного бога Митры1. Но вот он встал в полный рост и превратил город в старую жемчужину посреди пустыни. Редкие деревья почти не давали тени, а белизна домов слепила глаза, отражая солнце. День здесь начинался и заканчивался рано.
Со стороны южных ворот, где раньше была смотровая башня, в Шахри-Сухте2 вошёл человек. Он был бедно, но чисто одет, седая борода и чёрные вьющиеся волосы производили странное впечатление: ни старик, ни юноша. Карие глаза внимательно смотрели вдаль. Человек остановился в нерешительности…
Часть вторая
Пётр Николаевич внимательно следил за своим пациентом. Пару минут как он ввёл его в глубочайший гипноз. Месяц назад Имран Шамах, классный нейрохирург, с которым они дружили с первого курса мединститута, оказался под следствием. Говорят, что во время обвала в горах он спасал женщину и оказался с ней замурованным в камнях. Когда их нашли, женщина была в коме и с аккуратной дырочкой между бровей, прикрытой носовым платком. У Имрана нашли странный инструмент из бронзы, напоминающий скальпель, весь в крови. Когда стали расспрашивать, что произошло, он, как заведённый, повторял, что должен был непременно оперировать женщину, иначе она бы умерла. Все последующие расспросы были бесполезны. Шамах только качался из стороны в сторону и смотрел в одну точку, изредка повторяя: “Сожжённый город. Город исчез. Джирофта…” Решили провести психологическое исследование.
Пётр Николаевич тихо и властно сказал:
– Расскажи, что видишь. Где ты сейчас?
– В Шахри-Сухте. Вижу странного человека с седой бородой и смоляными волосами, мешок на плече. Высок и худ, жилист…
Наконец, человек что-то решил для себя и широко зашагал в сторону городской площади. По пути ему встретился мальчишка лет десяти. Он остановил его и спросил:
– Где дом Максума и Собиры?
– Сразу за храмом Митры. Хочешь, я проведу тебя? – мальчишка с любопытством смотрел на странника. Новые люди появлялись не так часто в их городе. Обычно они давали местным ребятишкам маленький бесформенный кусочек серебра, который те меняли на еду. Странник ласково прищурился:
– Ну проведи. Как зовут тебя?
– Зульяр. А тебя?
– Мехран, – мужчина слегка улыбнулся.
По дороге Зульяр поведал, что живёт с сестрой и отцом, что маму свою не помнит, так как она умерла, когда он родился. Что в городе есть небольшой базар, главная площадь и два храма.
Через несколько минут они приблизились к святилищу Митры.
– Почему эта стена разрушена? – спросил Мехран, осматривая осыпавшиеся куски камня и песка?
– Это из-за землетрясения, – объяснил Зульяр.
Неожиданно из-за стены появился мужчина небольшого роста и слишком пристально для вежливого человека посмотрел на Мехрана.
– Здравствуйте, уважаемый Тами, – мальчик почтенно поприветствовал мужчину.
– Здравствуй, Зульяр. Не представишь мне твоего спутника? – глаза уважаемого Тами вцепились в лицо Мехрана.
– Конечно, уважаемый Тами. Этот человек ищет дом Максума и Собиры, и я решил проводить его.
– Что ж, хорошее дело. Ты приветливый и добрый сын своего отца. Покажи дорогу гостю.
Всё это время Мехран пытался подавить в себе ощущение тревоги, возникшее из ниоткуда и поселившееся под нижними рёбрами. Когда они двинулись дальше, он спросил Зульяра:
– Кто это?
– Это главный жрец в нашем городе.
Мехран едва заметно сжал зубы и тыльной стороной ладони вытер капельки пота со лба…
***
Имран замолчал. Пётр Николаевич сделал минутную паузу. Потом спросил:
– Мехран и Зульяр дошли до нужного дома?
Имран продолжил:
– 12 пополудни. Невозможно находиться на улице. Солнце, как раскалённый металл, даже тень не спасала. Мехран и Зульяр вошли в ту часть города, где жили Максум и Собира. Змейка улиц заканчивалась базарной площадью. Она была мертва. Торговля здесь шла до 10 утра, потом люди прятались по домам до раннего вечера и старались без надобности не выходить. В нескольких местах по дороге стояли странные статуэтки из бронзы. Женские фигурки были с закрытыми глазами и с маленькими отверстиями в середине лба…
Имран часто задышал, как после интенсивной пробежки. Пётр Николаевич уже в третий раз слушал эту историю, и всё время Шамах останавливался на этом месте, споткнувшись о свои видения, словно о камень. Он потёр ладони друг об друга и накрыл ими глаза пациента. Три секунды – и переместил их на виски. Ещё три секунды – и руки легли домиком на середину груди Имрана. Пётр Николаевич стал легко и ритмично покачивать ими: вниз – вверх, вниз – вверх, вниз – вверх. Когда дыхание выровнялось, он попытался еще раз:
– Продолжай. Ты сказал, что они шли по улицам и видели бронзовые статуэтки. Они пошли дальше?
– Даа, – после вечной паузы ответил Шамах.
Мехран и Зульяр подошли к небольшому крепкому дому:
– Вот мы и пришли. Я ведь помог тебе? – ребёнок с надеждой посмотрел на Мехрана.
– Ах, да, конечно. Вот, держи, – он протянул мальчику маленький кусочек серебра.
– Спасибо, ты хороший, – Зульяр улыбнулся нараспашку, показав мелкие белые зубы.
Мужчина постучал в деревянную дверь. Её открыла женщина лет двадцати, не больше.
– Собира? – приветливо улыбнулся Мехран.
– Да. А ты…
– Я Мехран. Меня твой брат прислал. Сказал, чтоб помог вам.
Собира вдруг разрыдалась:
– О, Митра, ты привёл нам спасителя… Прости. Входи, входи, – она усадила гостя за деревянный низкий стол:
– Как там Джирофта? Не была там с тех пор, как вышла замуж.
– Она прекрасна и процветает. Сейчас наши мастера делают великолепную утварь и продают её во все соседние и дальние поселения. Ты должна знать, у вас она тоже есть. Я видел бронзовые статуэтки. Они оттуда, верно? Мне кажется, их делают специально для вас – у нас я не видел подобных. Для чего они?
