– Госпожа Грунбильд, может быть, вы все же спуститесь с люстры? – обратилась я к даме в телесах, которая сейчас раскачивалась под высоким потолком в разгромленной едальне.
Та лишь отрицательно замотала головой и, расплывшись в счастливой улыбке, начала болтать ногами в шерстяных полосатых чулках такой ядреной расцветки, что у неподготовленного человека могла случиться цветовая контузия. Длинная верхняя юбка и несколько нижних у дамы при этом задрались так, что был виден даже край теплых панталон с начесом.
– Неа, – игриво отозвалась драконица и стала раскачиваться на светильнике, как на качелях. И пусть сейчас она находилась в человеческой ипостаси, веса в ней все равно было изрядно, а дури – еще больше. – Пусть вот тот красавчик меня попробует уговорить, тогда, может, и слезу… – И Грунбильд кивнула в сторону моего напарника Ника.
Ник был в нашем отряде ночной стражи боевым магом, отягощенным долгим и прочным семейным счастьем со всеми вытекающими. Поэтому я поспешила объяснить драконице, чем может обернуться столь опрометчивый выбор парламентера.
– Он боевой маг, поэтому умеет уговаривать только пульсаром. Сразу насмерть. Если повезет, то отделаетесь испугом, заиканием и переломами костей, психики со смещением жизненных ориентиров.
– Я его щас сама переломаю! – пообещала дама, видимо вспомнив, что она не только слабая, беззащитная женщина, но еще и дракон.
Собственно, благодаря крыльям пышнотелая госпожа Грунбильд и была обязана месту нынешней своей дислокации. А еще и заклинанию истинной натуры, которое незаконно было применено в едальне меньше удара колокола назад.
Сотворил его неизвестный маг, который нашкодил как последний темный и смылся. А наш отряд приехал на вызов, разобраться с незаконными чарами или разобрать завалы – это уже как получится, по обстоятельствам.
К слову, о последних… Над нашими головами что-то затрещало, и предостерегающе посыпалась штукатурка. Обод, на котором среди закрепленных свечей восседала драконица, продолжал мерно раскачиваться, грозя всем не успевшим сбежать из зала посетителям кары если не небесные, то минимум потолочные.
– Снимите мою Билечку… – проблеял рядом из-под прикрытия стола щуплый мужичок.
– Мы над этим работаем, – с невозмутимым видом заверил наш доблестный капитан Бурс, рассудительный гном, и погладил свою бороду.
Судя по всему, его «работаем» означало «ждем, когда рухнет сама». Ну и для порядка еще «уговариваем спуститься». За «уговариваем» отвечала я. Сию почетную должность на меня спихнул… возложили единогласно. Дескать, в отряде три суровых мужик… мага: командир, боевик, следопыт – и одна хрупкая девушка-ритуалистка, то есть я. Вот только если мои напарники на вызов выезжали налегке, то мне приходилось тащить за собой целый мешок амулетов и прочего рабочего инвентаря.
С учетом того, что рост мой был невелик, телосложение – худощавое, то порой рядом с высоченным широкоплечим Ником, изящным белокурым Мартином, коренастым и суровым командиром с секирой через плечо я со своей громыхавшей торбой смотрелась словно мелкий воришка, которого эти трое доблестных офицеров поймали, а вовсе не как их коллега.
Собственно, поначалу, когда я появилась в отряде, меня всерьез и не воспринимали. Считали, что глава отдела Коул решил пристроить свою любовницу. И соответственно, как к оной ко мне и относились. Со скрытым пренебрежением. Ну правда, девчонка – и ритуалистка? Смешно! Обычно маги-специалисты по разрешенным (и особенно запрещенным) ритуалам мало чем отличались от стихийников-боевиков. Ну, может, были чуть более сдержанны и гораздо более угрюмы. Ведь обряд провести – не файрболом шибануть. Тут нужны точный расчет, крепкая психика и отличная выдержка.
И тут после многочленных просьб командира Бурса у начальства выдать ему хотя бы одного из двух недостающих спецов в команде ему подсовывают не угрюмого здоровяка с опытом полевой работы, а вчерашнюю выпускницу в голубеньком платьице. Что еще мог подумать гном?
В общем, меня и записали в любовницы Коула. Правда, ненадолго. Ровно до раскрытия первого дела, в котором я возьми и используй ритуал призыва для допроса свидетеля. Все бы ничего, но оным оказалась Эйта. Мои напарники слегка побледнели, когда увидели в пентаграмме взмыленную, очень злую белочку (я, как оказалось, выдернула ту прямо из ванной). Настолько слегка, что едва не до обморока. Так что допрос пришлось вести мне самой. Хотя это и не входило в мои должностные обязанности.
Эйта, конечно, за такое своеволие обещала меня найти и одарить безумием. Вот прям сразу, как выберется из пентаграммы Даркнайтс, которую я начертила, смоет с себя все, так и явится. Но так и не пришла. Хотя я ждала, амулетами обвешалась, как кутила долгами.
Видимо, Эйта решила, что у той, кто рискнул провести подобный ритуал, мозгов совсем нет, так что и свести с ума не получится. Примерно в том же духе (что ума у меня совсем нет) высказался и капитан сразу после завершения призыва. На что я философски ответила: так допрос же хорошо прошел, показания свидетеля есть, и осталось только ордер на арест получить. А белочек, личей и Смерти бояться – ритуалы не проводить.
Капитан на меня лишь суеверно махнул рукой, обозвал чокнутой, но зато слух про любовницу после этого как-то мигом угас. А Бурс отчего-то, когда спустя месяц меня попробовали у него забрать и перевести в другую пятерку, уперся ногами, руками, секирой и даже бородой. В общем, не отдал.
А я прижилась. В третьем отряде. Воспоминания годичной давности промелькнули и исчезли. А я глянула на напарников. Для полного комплекта дознавательской пятерки нам не хватало еще мага душ, но… они и так были нарасхват. Светлых чародеев, которые могли бы общаться с умершими, распределяли на будущие места работы едва ли не на первом курсе. Слишком уж это редкий дар был для магов Зари.
Так что едва ли не половина отрядов ходила без пятого мага, который вроде как по штату положен, а по факту – нет.
Зато требовали с нас, как с полноценной пятерки, и неважно, что она в действительности четверка.
Вот и сейчас по столице гулял неизвестный темный маг, который похищал меты. И ладно бы у всех подряд. Нет. Только у фениксов. Еще и печать памяти после этого на жертв накладывал, так что никто из них не мог вспомнить ни лица похитителя, ни деталей случившегося. За что преступник у новостников и получил меткое прозвище Печать.
И найти его поручили нам.
Поэтому-то наш отряд, только узнав о том, что в едальне сотворили черное колдовство, рванул сюда в надежде выйти на след темного мага. А уж Печать это или не Печать… арестовали бы и в участке стали разбираться. И даже если не он… отлов темного мага-преступника Коул негласно одобрял, исповедуя принцип: была бы ведьма, а хворост для костра найдется.
