Вот и закончились зимние каникулы. Уже завтра вставать к восьми утра и видеть этих людей, ощущать себя белой вороной. Никуда не денешься, даже не скажешь о том, что завтра день рождения, ведь наша «добрая математичка» всё равно сочтёт это не уважительной причиной, а пустяком. Очень лениво собираю учебники и ощущаю, как нервы бегают по моему телу. Я стараюсь быть максимально неприметной, ведь в нашей школе всё равно найдут, к чему прицепиться, или повод для усмешек. Это какой-то траур.
Встала я в шесть утра, от недосыпа казалось, что началась простуда. Надо было лечь пораньше, а не залипать на видосах… Нехотя я съела хлопья, оделась и пошла по тёмным январским улицам. Когда-то выпадет счастье жить так, как мне хочется, а не так, как надо. Вечная череда простуд меня сопровождала постоянно.
Моей единственной подругой была Маша, но из-за того, что к нам перевелась Настя, дружба начала трещать по швам, и я это ощущала. Если раньше мы были нераздельные, то теперь я ощущала себя третьей лишней, которая, как оказалось, неинтересная и не разделяет её пристрастие к аниме.
«Привет, Аня. Что-то ты грустная. Кстати, сегодня контрольная по алгебре. Ты готовилась?» – довольно сказала Маша, и это понятно. Она обожала алгебру, и все учителя ставили ей пять, у меня же был рекорд по количеству двоек. Я чувствовала себя мерзко, мне кидали листик, и училка вечно вызывала меня к доске, издевалась. Дело шло к десятому классу, и цель всего преподавательского состава была выгнать как можно больше учеников из школы в колледж.
Мне вновь выдали листик с двойкой, как вдруг в класс зашёл Макс. Он учился в одиннадцатом. Маша и Настя все уши мне прожужжали о нём, да и разговоры стали какими-то фанатичными: «А представь, если он станет персонажем из аниме? Ахаха, он такой сасный». Мне кажется, что у девочек поехала крыша.
Макс был высоким (примерно 185—190 см) худощавым парнем, носил линзы и очень любил физику, его глаза прикрывала чёлка, которую он постоянно поправлял, что особенно завораживало всех девочек, ходил он постоянно в одних и тех же кедах. Его обожали учителя за его великие интеллектуальные способности. Он хотел поступать в самый крупный вуз города на физика-ядерщика. Что-то в нём было такое… Не сказать, что я содрогалась, когда видела его, да и не фанатела. Ещё он любил слушать рок. Всё это узнавали тайком мои закадычные подруги. Они шпионили, находили его страницы, рисовали рисунки.
Он пошёл в глубину кабинета, так как это был их класс, и начал тщательно искать свою куртку в гардеробе – видно, решил по-быстрому пойти с парнями на перекур. Тут вызывает меня к доске алгебраичка и явно начинает позорить меня при всех: «Ты что, не могла дробь эту сложить? Пиши на доске пример!» Я вспыхнула внутри, мельком посмотрев на Макса, он-то явно знал больше меня и думал, наверное, что я какая-то недалёкая. Позор, я для всех позорище.
Прошёл урок, Маша и Настя опять тараторили о каваях и прочем, я шла и понимала, что у меня даже и подруги уже нет, я какая-то лишняя в этом обществе. Приходится смеяться, играть роль, искать со всеми общие темы. Мы ели в столовой, и фейковая улыбка озаряла моё лицо. Стресс на стрессе.
– Ты видела, какой он? У меня, по-моему, лицо свело, – покраснев, сказала Маша.
– Его друг, Дэн, наверное, ждал его на улице. Его чёлка такая сасная! А прикинь, как он целуе…
«Эпхеахахх!» – вылетело из моего набитого рта, я ощутила, как ягоды из пирожка застряли поперёк моего горла. Настя начала бить меня по спине. «Дыши, дыши!» – прокричала она. Я превратилась в сливу. Такую же сочную, садовую, лиловую. Из глаз текли слёзы, и всё было в тумане, хотя я и смотрела вперёд. Через секунду всё растуманилось, и оказалось, что я смотрю в упор на Макса, который как ошарашенный не отводил от меня глаз.
«Да как вы достали! Влюблённые», – прошептала с агрессией я и ринулась к выходу.
***
Пока все сидели в столовке, я пулей влетела в класс и стала собирать учебники, так как следующая была физра. Тоталитарный режим распространялся и на эти занятия, а если учитывать, что я просто не выносила физру и на неё не ходила, шансы отхватить порцию выговоров увеличивались.
Я сидела на лавочке, а Маша и Настя весело, как из рекламы, перекидывали друг другу мячик. Вот так быстро рассеиваются годы дружбы, ты становишься тенью, человек вполне не скрывая даёт понять, что вы уже мало знакомы, стираются дни, когда мы дружно играли в баскетбол на площадке, стираются все дни рождения, на которые я её приглашала. Всё становится чужим. В школе у меня было шаткое положение – я была на грани отчисления, как и некоторые другие ученики, а поддержки и попросить не у кого, хотя вроде всё заметно по мне.
«А что мы сидим? – с агрессией раздалось из конца зала. Грымза-алгебраичка влетела в зал и начала махать своими „крыльями“ и причитать, требуя причину прогула. – Ты не часто ли болеешь?» – проорала она. К слову, действительно, болеть я стала часто, и видно, на фоне стресса, но мне нечего было ответить на её гнев. Всё, что пророчила грымза, – плохое будущее, в котором мне не найти достойный университет, работу и прочее. Однажды она спросила: «Дорогуша, а твои родители университет оканчивали? Думаю, нет. Тебе не надо». Всё превращалось в абсурд.
Вот и закончился очередной день «школьного веселья», и я направилась домой. Интересно, когда-нибудь это прекратится?
