«Позвони на тот свет!» – кричат огромные неоновые буквы, мерцающие на рекламном щите. Отбросив ногой осколок бутылки, я прошла под баннером. Мое длинное платье зацепилось за ветку упавшего после недавнего урагана дерева. Только бы не порвать, оно у меня любимое, винтажное, семнадцатого года. Теплый апрель в Ростове Великом сулил в этот раз скорое лето. Дыхание мая чувствовалось повсюду: робкие листочки молодой зелени, редкая поросль травы. Искусственные сакуры круглый год «радуют глаз» пластиковым цветом. Таинственным образом технологии превращают японские вишни зимой в березы, чтобы сильно не смущать ростовчан.
Подмышкой я несла ценную находку: старое ламповое радио. На барахолке удалось его включить. Радио недовольно зашипело, когда я попыталась настроить станцию. Парочку даже удалось поймать, что пришлось очень кстати: завтра четыре клиента. Целых четверо не верят заслонщикам, этим честолюбивым техномагнатам, захватившим своей корпорацией всю Россию, в том числе Ростов. Дороги разбиты, зато роботы доставляют пиццу.
«Позвони на тот свет!» – вновь призыв, теперь уже от трепыхающегося на ветру рекламного листка, прижатого дворником к лобовому стеклу старого автомобиля. Презрительно фыркнув, я забрала цветную бумажку с логотипом ненавистной компании, смяла ее. А выкинуть некуда, поблизости ни одной урны не наблюдалось. Зараза. Пришлось спрятать листовку в карман.
Сначала придет Лена: она потеряла сына, он утонул прошлым летом в озере. Страшная трагедия, и что еще ужасней, это ее второй ребенок. Дочь пять лет назад погибла в автокатастрофе. Смерть своей темной вуалью накрыла ее семью. Старшая сестра тоже потеряла детей, но связаться с ними не пыталась, отпустила. Лена еще не могла. Второй придет Нелли. Похоронив мать, девушка до сих пор не может поверить, что ее нет, а в опустевшей квартире частенько происходят странные вещи. То свет сам собой включится, то в кухне что-то упадет. Третьей пожалует Валентина Михайловна: скончавшийся зимой от инфаркта супруг не дает ей покоя во сне. И последним заявится Левчик. Мой бедный ученик, которого беспокойники тревожат все время. У жизни скверное чувство юмора, Левушка с детства страдает шизофренией. На мой вопрос, как он различает голоса с того света от тех, что производит его собственный мозг, мне ответил просто:
– Тая, так я таблетки пью.
Но если серьезно, Лева всегда знает, что за голос его навестил в этот раз. По асфальту скользят обрывки пожелтевших газет, пыль летит в глаза, заставляя щуриться. Ноги сами несли меня в городской парк, а там вдоль набережной пройти немного и вот он, мой дом. Уродливые трещины сеткой покрыли старую выцветшую краску. Я толкнула калитку, и та отворилась, издав привычный немелодичный скрип. Навстречу мне выбежал Афоня, полосатый охотник, гроза местных мышей. Он и жил у меня, и не жил. Мы существовали, словно в параллельных вселенных, лишь изредка пересекались.
– Где добыча, усатый? – я наклонилась почесать кота за ухом. Афоня довольно заурчал.
– Опять на кровать мне подложил мышей? Ох уж эти твои подарочки, друг мой, – проворчала я, поднимаясь и ловко подхватывая радио. Воспользовавшись моментом, радио попыталось ускользнуть, чтобы трагически разбиться о землю. Со мной эти фокусы не сработают.
– Думаю, пора бы и домой зайти, – заключила я, и мы втроем переступили порог. Радиоприемники всегда были для меня живыми, эдакими субъектами. Наверное, сказалась любовь отца к ним. Подождав, пока кот вальяжной походкой войдет в дом, я закрыла дверь. Ручка стерлась, из медной она постепенно превращалась в серебряную, прямо как мои длинные спутанные волосы. Споткнувшись о коврик, я чуть не налетела на миску кота, рассыпав корм. Бережно поставив радио на полку в прихожей, поправила ковер носком ботинка, скинула обувь и, не надевая тапочек, прошлепала по холодному дощатому полу в свою спальню. На моей любимой подушке обнаружилась пара мышиных трупиков. Замечательно. Брезгливо взяв их за хвосты, я сложила трупики в мусорный пакет, чтобы похоронить потом несчастных мышек на заднем дворе. Там уже образовалось своеобразное кладбище домашних животных. Земля вечно вскопана, а соседи стали на меня странно поглядывать, когда я направлялась во двор с лопатой наперевес. Так и живем.
Звонок в дверь застал меня в ванной: я намывала руки с мылом, вдыхая земляничный аромат. Пользовалась кусковым, брусочкам стукнуло почти двадцать лет. Со вздохом ополоснув руки в последний раз и проигнорировав полотенце, я направилась открывать Лене дверь.
– Чего ты так долго? – опустив приветствие, проворчала она.
– Подарки заворачивала, – хмыкнула я. Лена просунула ступни в предложенные ей тапочки.
– Опять этот черт хвостатый притащил? Веником бы его, – кивнула она в сторону полосатого добытчика.
– Не ценитель ты подношений, – покачала я головой, снимая приемник с полки. Посмеиваясь, мы прошли на кухню. Свое приобретение я водрузила на стол.
– Вот это раритет, – изумилась Лена. – Притащила его ради меня, или ты все ищешь… подходящее радио? – она замялась, пытаясь подобрать деликатные слова к моей навязчивой идее найти «тот самый» приемник, способный уловить голос мамы. Ко мне приходили сообщения от всех: начиная с родственников клиентов и заканчивая умершими знаменитостями. Но самый родной и желанный голос на свете, увы, я услышать не могла.
– Оба предположения верны. Начнем? Будешь кофе? – я почему-то занервничала.
– Будешь. И включи телевизор без звука, мне так спокойней, – попросила Лена. Мы подобным образом настраивались на сеанс каждый раз, в ее просьбе не было ничего удивительного.
Я сварила кофе со звездочками бадьяна в медной турке на огне. На нашей улице еще пользовались газовыми баллонами. Чем примитивней технология, тем больше я ей доверяла, с детства повелось. Да и мама с неохотой принимала новшества. Когда отец физик-теоретик с невероятными идеями собирает чемодан, причитая о глупости и узколобости супруги, ты невольно встаешь на сторону матери. Что-то с тех пор наши приборы стали барахлить, и прогресс в наших ветхих стенах не прижился.
Кофе в кружках уже остыл, на телевизор никто не обращал внимания. Радио пошипело минут пять, затем наступила тишина, которую вскоре прервал стеснительный детский голосок:
– Я зде-е-е-сь. Ма-а-а? – донеслось из динамика. Лена подскочила, как бывало и ранее, обняла приемник.
