Странички из жизни обыкновенного человека
Биографическое повествование
Повествование о жизни обыкновенного человека если не интереснее, то по крайней мере познавательнее жизнеописаний исторических личностей, потому что в нём нет, или почти нет, фальши. Обыкновенный человек считает, что не имеет право на тщеславие, и поэтому может позволить себе быть правдивым, в то время как жизнеописания и автобиографии великих нередко преследуют цель показать их величие, оправдать ошибки и даже доказать, что эти ошибки были победами, а грехи – достоинствами. Свидетельства любых очевидцев важны. Как-то в Суздале автор набрёл на брошенный дом и увидел там, на почти сгнившем полу, уцелевшие от огня письма, на каждом из которых стоял треугольный штамп «Письмо военнослужащего срочной службы. Бесплатно». Они предназначались девушке. Сколько их было всего – неизвестно, но на одном стояла цифра 212. Сейчас они лежат у автора на даче, и он даже думает написать повесть о судьбе женщины, которая бережно хранила их столько лет. Кто был тот паренёк, как сложилась его судьба и почему письма эти остались ненужными потомкам? В подобных письмах больше правды об эпохе, чем в учебниках и мемуарах известных людей.
В своём повествовании автор постарается воздержаться от каких-либо оценок времени, хотя понимает, что сделать это трудно. Только, может быть, несколько приукрасит достоинства людей, слишком близких герою, умолчит о негативе. Это простительно, потому что к оценке самого Чкалова он отнесется беспристрастно, даже критически пристрастно, о чём последний настоятельно просил его сам.
Будет ли носить данное повествование назидательный характер? Наверное, нет, потому что автор и сам не знает, почему судьба героя сложилась именно так. «Странички из жизни…» – своеобразный пролог к роману Чкалова «Прѣльсть», который, надеемся, поможет читателю лучше понять характер героя, выступившего в роли повествователя, и время, в котором жил он и живут его персонажи.
………………………………………………
Мужчина представился другом юности, и Чкалов, озадаченный тем, что не узнал его, спросил, не произошло ли что-нибудь чрезвычайное, что заставило Сергея позвонить ему после стольких лет молчания. «Вот именно, произошло, – подтвердил тот. – Марина умерла». Чкалов выразил ему своё соболезнование и с готовностью откликнулся на предложение встретиться.
Сидя на открытой веранде небольшого кафе у метро Аэропорт, он в какой-то момент допустил, что пожилой мужчина с обмягшим лицом и потухшим взглядом мог оказаться тем, кого он ждал. Об этом говорили скорая походка и манера держать прямую спину… Да, это был Сергей. Чкалов ещё раз выразил ему своё соболезнование по поводу кончины супруги, спросил о здоровье. Тот поначалу оживился, перечисляя свои болячки, но вскоре умолк. Официантка принесла графинчик с водкой, они выпили, и товарищ заговорил о постигшем его горе. Говорил с чувством и, казалось, не совсем осознавал своё новое положение.
– Сорок лет мы прожили с ней душа в душу. Всё делали вместе, как…
– Единомышленники, – подсказал Чкалов.
– Вот именно – единомышленники. Она очень мудрым человеком была, умела гасить мои вспышки, всегда сначала давала мне выговориться – и не сразу, иногда на следующий день начинала свои доводы приводить – спокойно и, главное, без подковырок. И в большинстве случаев я признавал её правоту. С дочерью у нас не сложились отношения, особенно у меня. Она любое слово моё в штыки принимает. Знаешь, такая игрушка есть для домашних животных: дотронешься до неё – она пищит, вот и дочь такая же: вся в болевых точках. Мы ей квартиру купили, так она нас туда ни ногой: не вздумайте, заявила, вторгаться в моё личное пространство. «Вторгаться»… «пространство»… А ведь как любила, когда маленькая была, плакала, когда уезжал… А тут узнал, что у них с женой, оказывается, какие-то секреты свои были от меня и они встречаются. Маринка как бы охраняла от меня дочь, а когда болеть стала, они почти сдружились. Выяснилось, что я многого и не знал о своей жене: моё дело было бабки зарабатывать, а всё хозяйство на ней было – и дачу строила, и с квартирантами общалась. Квартира нам по наследству досталась в Ленинграде… в Петербурге. Мы лет десять мотались туда-сюда, подумывали переселиться на старости лет, потому что мне Питер нравится…
Он остановился: видно, очередной раз вспомнил, что уже не может быть того будущего, о котором говорил.
– Душа в душу… сорок лет. Как одно мгновение. А сейчас я не понимаю, как жить дальше. Будто всё, что было, отрезало, а настоящего нет. Ухватишься по старинке за что-нибудь, а в руках – одни обрезки.
Он замолчал. Чкалов ждал, из учтивости не притрагиваясь к еде, хотя был голоден.
– Ну зачем, зачем я так мало любил её?! – с горечью спрашивал себя Сергей. – Любил, но зачем каждый день не говорил об этом – разве это трудно? Только потом начинаешь понимать. С какими-то бабами всё время изменял ей, зачем? Ведь все они и мизинца её не стоили. И чего мне не хватало?.. Только замарал хорошее, что было во мне… Она такой человек была, а я… Надо спешить любить близких.
Он был в том настроении, когда человек винит во всём себя, потому что ему так легче. Запоздалым раскаянием просил прощение у жены. Друзья недолго сидели. Столько лет прошло – они стали слишком разными людьми. Не хотелось ничего вспоминать. Воспоминания трогают человека и приносят наслаждение, когда он доволен собой. Это был не тот случай, и они оба это чувствовали.
Прощаясь, Сергей напутствовал:
– Вот что я скажу вам всем, ребята: берегите жён своих, берегите своих дочерей. Не делайте глупостей.
