ГЛАВА 1
– Антигус, нет! Прошу, что ты делаешь! – Эсфира пыталась избавиться от пут, крепко приковывающих ее хрупкие лодыжки и запястья к дужкам кровати.
– Эсфира, если ты не прекратишь кричать, мне придётся воспользоваться кляпом, а я знаю, что он тебе не по нраву.
Но девушка как будто не слышала размеренной и успокаивающей речи. Она яростней заелозила в попытке освободиться, не переставая умолять:
– Антигус, прошу, не делай того, о чем потом пожалеешь! Оставь ребенка! Я обещаю, он тебе не помешает, ты его даже не будешь видеть. В любом случае, ты его можешь продать или кому-нибудь подарить. Я уверена, ребенка заберут.
– Эсфира, я устал тебе объяснять, почему неразумно его оставлять. Сейчас я не в состоянии тратиться на энергию для поддержания твоей жизни больше, чем планирую, мне самому едва хватает…
– Но новорожденному не нужна еда, только молоко…
– Он будет отнимать твое время, которое полностью принадлежит мне.
– Анти-и-и-и-гус!..
– И вообще, примитив без родословной никому не нужен даже даром, и тебе это хорошо известно.
Категоричность в бездушном голосе заставила девушку разрыдаться сильнее.
Она никак не ожидала подобного исхода, до последнего надеялась, что ее принципал не такой, как другие, что в нем по крайней мере есть частичка души. Но Эсфира ошиблась и теперь должна дорого за это заплатить. Ее вера в справедливость сыграла с ней злую шутку, она доверилась тому, кого знала с рождения, кого считала больше, чем просто хозяином. И этим предала не только Иринарха, но и малыша внутри себя.
Антигус присел на краешек кровати и стал медленно водить ладошкой по спутанным волосам.
– Не бойся, Эсфира, я нашёл человека, который нам поможет. Он пообещал вытащить из тебя плод практически безболезненно, для этого даже не придётся тебя усыплять. А что самое главное, об этом никто не узнает, и нам не придётся платить штраф. Хотя признаю, моя вина очевидна. Я пренебрег правилами, которые красным шрифтом проходят во всех учебных фильмах: «Не давай примитивам свободы больше, чем нужно для выполнения возложенных на них функций. Не доверяй примитивам! Лгать и изворачиваться это в их природе. И самое главное, никогда не позволяй примитивам общаться с себе подобными, если за ними не стоит принципал».
Рваные рыдания усилились, тело начала бить крупная дрожь.
– Не надо! Это мой ребенок, это мой малыш! Не трогай его, он ни в чем не виноват…
– Сказать честно, Эсфира, ты меня очень обязала, - как ни в чем не бывало, продолжал Антигус, будто не слыша яростных криков и стенаний обреченной девушки, у которой от пут стала проступать кровь. – Из-за твоего эгоизма сегодняшнюю встречу с Ганджи пришлось отменить, а ведь мы каждую среду играем с ним в шахматы. Вот если бы я тебя не знал, то подумал, что ты сделала это нарочно, чтобы досадить мне. Но ты ведь не такая?!
Антигус попытался заглянуть в глаза девушки, но та не находила покоя, дико вопя, голова металась по подушке. Ее руки не переставали стирать кожу в кровь, а тело без остановки извивалось. Но это нисколько не смущало принципала, вызывая у него лишь праздное любопытство.
– Какое варварство…
Он не был знатоком в психологии примитивок, но всегда считал Эсфиру самой уравновешенной из всех. Он даже предположить не мог, что освобождение ее тела от выродка может вызвать такую бурную реакцию. И из-за чего? Из-за того, что она даже никогда не видела. Хм… глупость, да и только.
«Надеюсь, после избавления Эсфира станет прежней?»
В любом другом случае, если примитивка становится непросчитываемой, ее усыпляют. Нет, о таком раскладе Антигу не хотелось думать, так как его примитивка не выработала даже треть своих ресурсов в качестве его дочери. Да и утратив примитивку, Антигус резко потеряет в своем статусе. А в глазах знакомых и окружающих станет неудачником.
Громкий звонок оповестил о госте. Эсфира тут же замерла и настороженно посмотрела на входную дверь. Из ее горло выходило только рваное дыхание.
– Не бойся, это всего-навсего доктор. Он пришёл помочь.
– Нет! Нет! Нет!
– Эсфира, будь хорошей девочкой, и после я тебя поощрю, – Антигус понизил голос до театрального шёпота. – Ты ведь любишь те маленькие кексики, с белым кремом… - принципал натянул на лицо загадочную улыбку, надеясь, что уловка удалась.
– Я тебя ненавижу! – совсем севшим и осипшим голосом выкрикнула девушка.
Антигус выпрямился.
– Хм, по мне так это равноценная замена. Все примитивы любят еду. А если она еще и вкусная, так рады вдвойне.
И Эсфира не была исключением, раньше она никогда не отказывалась от подобного. Она обычно радовалась, как ребенок, и не могла дождаться конца месяца, когда Антигус со своей щедростью приносил ей шоколадный кекс. Тогда девушка казалась самым счастливым примитивом из всех живущих на Земле. Что поменялось сейчас? Непонятно.
– Еще раз здравствуйте, мы говорили с вами по телефону, – мужчина – принципал среднего возраста с посеребренными волосами, вошёл в комнату, протянул в знак приветствия руку: – Я Хионн, простите, что без приглашения, но я долго стучался, а мне никто не открывал.
– Ничего страшного, доктор, прошу, проходите.
У мужчины в руках было два ящика, один хранил инструменты, другой продолговатый объемный контейнер, как пояснил Хионн, для плода.
– Спасибо, доктор, спасибо еще раз, что так скоро откликнулись на мою просьбу! Проходите.
Хионн ничего не ответил, лишь вежливо кивнул.
– Здравствуй, милая, меня зовут доктор Хионн, я пришёл тебе помочь. Не бойся, больнее, чем нужно, не будет.
Эсфира, как будто отойдя от первого шока, с ненавистью во взгляде уставилась на мужчину, который начал прослушивать ее пульс.
– Вы ведь не доктор, вы палач!
– Эсфира, не стоит так грубо разговаривать с нашим гостем.
– На вас даже форма черного цвета, вы утилизатор? Ваша профессия, скажите!
– Да, Эсфира, ты права, – доктор открыл чемоданчик, – но это не помешает мне провести операцию, ведь моих знаний должно хватить, что бы избавить тебя от этого выродка.
Хионн положил широкую ладонь ей на живот. Но Эсфира попыталась отстраниться.
– Это не выродок! – сквозь зубы зарычала девушка. - Это ребенок, мой ребенок! Убери от меня свои руки. Иначе… иначе… Я убью вас!!! Я убью вас всех!
Антигус удрученно покачал головой, похоже, его примитивка окончательно сломалась. Жаль, если из-за этого ее придётся утилизировать, как и то, чем она заразилась.
Холодный металл ножниц заскользил по нежной коже.
– Нет… пожалуйста… пожалуйста. Отпустите.
– Эсфира, я был бы очень тебе признателен, если бы ты не шевелилась. Не хочу тебе навредить, – с мнимой заботой произнес доктор, продолжая разрезать материю ее платья, которое было невозможно снять не отвязав руки.
