– Именем Господа я изгоняю тебя, нечистивая тварь! – мои руки стиснули голову одержимого. – Exorcizamus te omnis immundus spiritus, omnis…
Силён, гад, даже после проведенных священниками обрядов бес намертво вцепился в душу ребёнка и ни в какую не хотел её отпускать.
– Imperat tibi Deus altissimus
Я продолжил читать текст. Чёрт, вот же упорный ублюдок! Даже моей силы недостаточно, чтобы отделить душу ребёнка от сущности этой твари.
Ответ тёмного заставил меня пошатнуться. Я буквально ощутил, как сердце стиснули чьи-то ледяные пальцы. Нет, ещё не время. Нельзя действовать напрямую, используя лишь грубую силу. Бес слишком хитёр. Если он почувствует мою слабость, то парнишке придёт конец.
Ровным сильным голосом я продолжил ритуал. Ощущение чужого присутствия отступило.
– Vade, satana, inventoretmagisteromnisfallaciae, hostishumanaesalutis. Da locum Christo, in quo nihilinvenisti de operibustuis; da locum Ecclesiae uni.
Бес расхохотался, а тело ребёнка выгнуло дугой. Я скинул перчатки и начал чертить в воздухе усиливающие руны. Дым от благовоний заклубился и начал принимать причудливые формы. Но, едва оформившись, заклинание развеялось. Бесполезно! Нечисть слишком давно укоренился в этом теле.
Молитвы лишь оттягивали неизбежное.
Бес почувствовал мою растерянность и рассмеялся. Веки ребёнка распахнулись и на меня уставились два кроваво-красных глаза. Отогнав от себя зарождающийся страх, я заключил своё сознание в сферу веры и вытянул перед собой распятье.
– Кто ты? Отвечай мне, гнусное отродье Инферно.
Оскалившись, тварь низким голосом прошипела:
– Никчёмный мальчишка! Да кем ты себя возомнил? Неужели ты думаешь, что я вот так просто отдам тебе свою добычу?
Тело ребёнка взмыло вверх. Лишь прочные ремни не позволили ему вырваться из пентаграммы.
– Сопляк! Как смеешь ты использовать против меня кровавую магию?
Сущность оскалилась и провела языком по почерневшим зубам. Черты детского лица заострились и под глазами мальчика проступили тени.
– …прекрати обманывать людей и изливать на них яд вечного проклятия, перестань вредить Церкви и свободу её облагать оковами. Изыди, сатана, измыслитель и хозяин всякой лжи, враг спасения человеческого… Оставь этот сосуд, демон, и я позволю тебе уйти.
Бес рассмеялся.
– Я знаю всё о твоих помыслах, священник. В них полно греха! Твоя душа уже осквернена тьмой. Наступит день, и господин придёт за тобой!
Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он знает… Проклятый прислужник тёмного знает, что я совершил. Демон рассмеялся.
– Ты можешь отправлять нас сотнями обратно в Инферно, но тебе нас не сдержать. Для нас человеческая жизнь всего лишь мгновение, мы умеем ждать. Мы придём за твоей душой, и будем терзать её в адском пекле целую вечность.
Я кинул в ребенка печать молчания, но тот её с легкостью отбил.
– Сопляк, как ты посмел со мной тягаться?! Да ты хоть знаешь, кто я?
Бес вопросительно уставился на меня.
– Ты лишь никчёмный кусок дерьма. Очередной говнюк, которого я вот-вот отправлю в пекло.
– Э-нет, не так быстро, экзорцист. Попробуешь меня изгнать, и ребёнку конец.
– Да ну? Ты блефуешь.
– Ничуть. Клянусь именем повелителя, священник, ещё одно слово и я выпью его душу досуха. И учти, эта смерть будет на твоей совести… Гляди.
Пальцы на руках мальчика с хрустом выгнулись в другую сторону. Нечистый на мгновение ослабил контроль и по комнате пронесся истошный детский крик. Мальчишка кричал от нестерпимой боли и ужаса.
Я воспользовался оплошностью беса и сорвал с окна плотные портьеры. Помещение наполнилось солнечным светом. Тварь взвыла, а кожа одержимого зашипела и пошла волдырями.
В дверь требовательно застучали. Бес рванул удерживающие его ремни, а я уселся ему на грудь и ухватил тварь за горло. Мой громкий голос и пылающие белым светом глаза заставил беса испуганно отступить и ослабить контроль над ребёнком.
– Склонись под всемогущей Десницею Божией, трепещи и беги, когда призываем мы святое и страшное имя.
Бес захрипел, и я почувствовал, как сущность пытается ускользнуть обратно в глубину детского сознания. Я вцепился в него и выпустил на волю тёплую очищающую волну истинного света. Дверь с грохотом распахнулась. Чьи-то сильные руки ухватили меня за шиворот и повалили на пол.
…
– Высший церковный апелляционный суд постановил: признать пресвитора Церкови Святого Евсевия Андреа Ринальди виновным и назначить ему наказание….
Слова судьи потонули в криках толпы: «Убийца! Еретик! Проклятый колдун!».
– Порядок в суде. К порядку синьори…
Гвардейцы с трудом уняли беснующихся людей. Я бросил на них равнодушный взгляд. Присмотрелся к аурам. Всё понятно, среди крикунов затесалась парочка мелких бесов, которые словно умелые кукловоды сейчас распустили щупальца своих тёмных аур, которые подобно яд подогревают в людях ненависть, злость и гнев. Каждый из них сейчас слышит в своей голове едва различимый шёпот, который люди привыкли считать голосом своего собственного разума. И это всё происходит на освещённой земле. Как низко пал святой престол. Хотя, тут я ошибся. Чувствуется запах тёмной волшбы. Видимо, кто-то более сильный позаботился о защитных амулетах для этих двух пакостников.
Ну, что же, тогда стоит указать этим шавкам на их место. Концентрация. Формирую слабый магический импульс и толкаю его усилием воли вперёд. Есть. Тихий звон разбитого стекла. Амулет одного из бесов полыхнул едва заметной в магическом зрении вспышкой. Одержимый упал на пол и забился в эпилептическом припадке. Раздались испуганные крики. Одержимому повезло. Медики из дежурившей на улице кареты скорой помощи среагировали быстро, потерявшего сознание человека уложили на носилки. Через несколько минут с улицы раздался удаляющийся вой сирены.
Бесу тоже повезло, будь он чуточку слабее, наверняка бы развоплотился за несколько минут.
Моя выходка не прошла незамеченной. Второй из тёмных гаденько улыбнулся и бросил в мою сторону слабенькое проклятие, которое я отбил зеркальным щитом, и метнул в него стрелу праха. Рожа беса скривилась, словно он съел кислый лимон. Так тебе и надо, ублюдок, не один ты можешь использовать тёмные чары. Одержимый не стал испытывать судьбу, и, сделав мне ручкой, поспешил покинуть зал.
Спустя десяток минут порядок в зале был восстановлен, судья снова поднялся на кафедру и продолжил зачитывать приговор. Я вздохнул и скосил глаза на своего адвоката. Старый козёл, так и хочется напоследок наградить его каким-нибудь проклятием.
– Мы выстроим линию защиты… Вы будете оправданы… Есть все шансы…
Именно такие упёртые бараны как этот искоренили экзорцистов как институт в рамках церкви. Интересно, сколько ему заплатили? Судя по новенькой машине, на которой он прибыл в суд, получил он достаточно. Может, всё дело в том, что в этот раз церковники отошли от своей обычной практики? Решили устроить показательную порку, и вместо проведения закрытого заседания, сюда нагнали целую толпу журналистов и прочих шутов. Наверняка дело рук старика Роше. Кардинал всегда был склонен к излишней театральности. Снимаю перед стариком шляпу, сегодня он сумел превзойти самого себя. Не смотря на то, что на улице было начало весны, и в Риме уже стояла прекрасная погода, зал был набит битком. Господи, какая же чушь лезет в голову. Я дёрнул шеей, тесный воротник давил на горло и мешал дышать. Главное для меня на этом суде, сохранить лицо и не показывать всем, что я считаю себя виноватым.
