Пролог
Жить надо так, чтобы тебя помнили даже
сволочи. Нельзя позволять им забыть о том, чего ты не можешь им простить.
Предательство, например.
Тихо повернув ключ в замке я скользнула
в темный холл нашего дома. Тишина. Мой муж уже спит, тем более приятный сюрприз
его ожидает. Разбужу его нежно, настолько, насколько это может сделать
соскучившаяся женщина. На цыпочках, стараясь не шуметь, проскользнула через
маленький коридор в гостевую ванную, зажав в руке фирменный пакет, выуженный из
брошенного прямо у порога,чемодана. Тонкое кружево цвета «бордо» село на
уставшее тело неприятно, от чего кожа пошла противными мурашками. Застегнула на
запястье браслет наручника, похожий на манжету обтянутую дорогим мехом. Зеркало
отразило чокнутую тетку – извращенку, глядящую на свое отражение блестящими от
возбуждения глазами. Две недели без обожаемого мужчины – тут любая одуреет.
Этот сюрприз я приготовила спонтанно. Просто увидела в витрине торгового центра
комплект белья моего любимого цвета и не смогла удержаться. А наручники... Ну,
скажем это приятный подарок мужу. Ему нравится чувствовать себя альфой, а мне
нравится ему угождать.
Спальня, погруженная во мрак,знакомая
мне до всякой мелкой побрякушки, которую я так любовно обставила, вылизала,
подстроила под наш с Лешкой тихий семейный мирок, показалась мне странно чужой.
Но я отринула эти дурацкие сомнения. Все как всегда. Что – то валяется возле
кровати, брошенное неряшливым мужем. Завтра выскажу свое недовольство, а
сейчас...
Я нырнула под одеяло, и провела рукой
по разгоряченной коже лежащего под одеялом Лехи . Скользнула по плоскому
животику, удивляясь шелковистости кожи благоверного. Все ниже, рука не споткнулась
о резинку трусов, но это меня не насторожило. Леха часто спит без белья. Ниже.
- Ну ты и ненасытный,- прохрипел мой
муж женским голоском, и я замерла, почувствовав пальцами совсем не то, что
искала. Если точнее, анатомия ласкаемого мной тела не соответствовала
представлениям о хомо сапиенс мужского рода. Вместо достоинства, вполне себе
приличных размеров, я нащупала гладко выбритый лобок, без признаков тестикул и
прочих мужских причиндалов. От осознания задохнулась, вскинула руку вверх.
Пальцы уперлись в выпуклость женской груди, мне показалось, что я содрала
ладонь об чужой заострившийся сосок. И теперь она саднила, как от пореза ножом.
-Леха,- испуганно прошептала
незнакомка, явно осознав, что ее любовник лежит с другой стороны кровати и
всхрапывает во сне. – Быковский, мать твою,- истерично взвизгнула бабенка,
откидывая одеяло. Это ее движение привело меня в чувство, точнее вывело из
ступора. Я уставилась на ладонь, которой совсем недавно ласкала чужое женское
тело, открыла рот и заорала во всю мощь сжавшихся от гадливости и горькой
злости,легких: «Сюрприз»
Лежать в кровати с мужем и его
любовницей – удовольствие сродни пыткам на «ведьмином колесе». Лично мне
показалось, что меня словно провернули несколько раз в мясорубке, а потом кое –
как слепили обратно, забыв при этом сотню важных частей присобачить обратно.
- Быковский, это кто? – проблеяла голая
баба, безуспешно кутаясь в мое одеяло. МОЕ любимое одеяло на гагачьем пуху. А я
при этом лежала рядом с этой шалавой, не в силах даже пошевелиться, не то что
слезть с прокрустова ложа. Как парализованная.
- Да, Быковский, кто это? – спросила я,
пытаясь придать голосу нахальства и желчи. – И надень трусы, я тебя умоляю.Ты
от страха выглядишь жалко, ну ты понимаешь, о чем я.
- Фень, это не то, что ты подумала...
Ну надо же, даже интересно стало, что
же придумает успешный адвокат в столь недвусмысленной ситуации. Меня даже
профессиональный азарт захватил, очень уж захотелось четко выстроенной линии
защиты. Жаль, Быковский все же меня разочаровал.
- Эта женщина проникла в наш дом, чтобы
меня подставить. Всем покоя не дает наше счастье. Происки обиженных ответчиков.
- Разочаровываешь ты меня, Леша,-
хмыкнула я и сдернула одеяло с испуганной бабы. А она ничего, фигуристая. И
титьки силиконовые торчат задорно заострившимися сосками Прекрасная пара – у
Лехи все поджалось и скукожилось, а у этой бляди заострилось. От этой мысли мне
стало смешно и я истерично захохотала.
Отсмеявшись сползла с кровати,
споткнулась о валяющееся на полу барахло прелюбодеев. Опа, плетка. Тяжелая
плетеная ручка удобно легла в оскверненную руку, которую я автоматическим
движением вытерла об кружевные трусишки обтянувшие мой зад. Затейники, мать их.
Так вот чего не хватало любимому. Ну что ж, сейчас я его удовлетворю. Нежно
приласкаю.
- Не надо, Фень,- взвыл Быковский,
когда я обрушила на его спину первый удар свитых в косы, кожанных хвостов.
Второй удар пришелся по поджавшимся яйцам изменщика. Леха взвыл, заверещала
шлюха лежащая в моей кровати, увидев, что я направляюсь к ней.
- Не ссы, не трону. Забирай свое, хм,
профессиональное орудие и проваливай. Не терплю в своем доме дешевых блядей.
Девка молча юркнула с кровати, и
сверкая голым задом, ломанулась в сторону выхода, забыв об одежде. Интересно,
как она будет по улицам передвигаться? Да и черт с ней. Мне то какое дело. Я
уставилась на скрючившегося буквой зю мужа, налитыми кровью глазами, и вдруг
поняла, как устала. Буйство, так не свойственное мне, выжало последние силы. Я
обвалилась на пол и зарыдала в голос. Рядом подвывал любимый муж. но мне до
него уже не было никакого дела.
Глава 1
Правило первое – никогда
и ни за что не прощать предателей. Единожды предав – кто тебе поверит.
- И ты просто так этого козла простила?
Не отрезала ему чертовы причиндалы ржавыми ножницами? И даже не наподдала по
прыщавой заднице туфлей со шпилькой? – хмыкнула Янка, проглатывая десятую
порцию горящей самбуки, и при этом играя во рту кофейными зернышками. – Дура
ты, Фекла Феофановна. Конечно дура, иначе не стала бы жить с таким именем хренову
уйму лет. С именем и козлиной изменщиком. Комбо у тебя, Фенька. Знаешь, имя то
ведь на судьбу очень влияет. - Ян. Не надо,- поморщилась я. Нотации подруги
меня сегодня не веселили. Скорее раздражали. И чертова водка никак не помогла
мне отвлечься от грустных мыслей. Развод. Смешно. Мы же поубиваем друг друга в
«процессе». Два лучших адвоката страны, специализирующихся именно на этом
горестном событии в жизни людей. Хотя порой развод - радость, еще более сильная
чем бракосочетание. Битва будет долгой и жаркой. А результат, скорее всего
убойным. - Что делать думаешь дальше? Или простишь Быковского в очередной раз?
- Прощу? – тупо повторила я, все еще пытаясь осознать пережитый мною час назад
позор. И руки все еще горели от прикосновений к телу любовницы моего мужа, хотя
я их даже с хлоркой помыла. И теперь сижу и воняю, как уборщица городского
морга. -А отомсти ему. Вон, смотри какие самцы,- показала пьяная Янка на двух
быковатого вида, мужиков, плотоядно провожающих взглядом каждую проходящую мимо
них юбку. – У левого вон руки какие большие, значит член толщиной с мою ногу,
уж поверь. В народе знаешь как говорят? Маленькие руки – маленькие брюки. А тут
явно хрен по колено, толщиной с полено. Ща, подожди, я их сниму. - Не...- я не
успела даже притормозить свою подругу, которая походкой падшей женщины
направилась в сторону намеченных воспаленным мозгом объектов. Просто опрокинула
в себя полстакана водки и вдруг почувствовала, что просто отлетаю. Видимо
организм все же решил, что довольно с него стрессов и решил сжалиться надо
мной. Жаль, что очень не вовремя. - Я никого не простила,- пропыхтела,
одергивая любимую юбку карандаш. Соскочила с высокой барной табуретки и едва
удержалась на ногах.- Мстить, так мстить. Только вот я себя не на помойке
нашла. Трахаться с уродами, на которых Янка глаз положила – это не мщение, а
падение ниже плинтуса. Особенно с тем, у которого по версии моей подруги, что –
то там по колено. Да хоть оглобля – он не в моем вкусе. Терпеть не могу
быдлоганов. Меня манила небольшая сцена, на которой извивалась сисястая
стриптизерша, болтаясь соплей на отполированном руками, и еще кое-чем, пилоне.
Получалось у нее из рук вон плохо, стоит признать. Выудив из дизайнерской
сумочки крупную купюру, я влезла на сцену под улюлюканье толпы и сунула ей деньги
в трусы. Девка тут де испарилась, явно поняв мои намерения. Я отдалась музыке.
Чертов диджей поставил песню про измену, словно на грех. Будто и без того мне
было мало боли. Рванула на груди белую блузу, другой рукой распуская волосы,
тяжелой волной свалившиеся мне на плечи. Моя шевелюра – моя гордость, вдруг
показалась мне вьющимися змеями, оплетающими, жалящим, ядовитыми. Быковских мне
запрещал стричься, даже равнять волосы на сантиметр не разрешал, называя это
кощунством. Чертов извращенец. Теперь я срежу эти гребаные косы к чертям. -
Давай детка,- улюлюкала толпа, и мне вдруг стало холодно. Песня закончилась
неожиданно. Или просто я так увлеклась. Чужие руки на моем теле. Господи, что я
творю? - А ну пошел вон, - мужской окрик заставил вздрогнуть. Липкие
прикосновения вдруг исчезли. На мои голые плечи легла тяжела кожаная косуха. Да
что же это такое. Я голая, стою в одних стрингах на виду у толпы похотливых
бабуинов. И Янка куда – то пропала. - Какого хрена ты творишь? –
поинтересовался незнакомый мужской голос. Я попыталась сфокусироваться на лице
спасителя, но не смогла. Водка, застилающие глаза слезы, и дурацкие выпавшие во
время танца линзы, сделали свое дело. Уличный воздух голову не прояснил, зато
запах собачьего дерьма, в которое я по всей вероятности влезла своими
туфлишками от известного английского дизайнера, филиппинского происхождения,
вызвал волну горячей тошноты.– Таким как ты не место в этом гадюшнике. - А
откуда ты знаешь, какая я? – пьяно икнула, стараясь удержать в себе поллитра
водки и банку консервированных ананасов, которыми так неосмотрительно
закусывала. - Лохушка ты, судя по тому, что набухалась как хавронья.
Самодостаточные тетки пьют «шампань» в загородных особняках. И не сверкают
голой жопой перед гоблинами,- хмыкнул незнакомец, и я наконец то смогла
различить его широкий подбородок, волевую челюсть и щеку, пересеченную шрамом,
к которой прижалась своим носом. - А я не хочу бухать там, где мой муж трахал
чужую бабу на моих простынях, между прочим,- всхлипнула, и это стало моей тактической
ошибкой. Теперь к аромату собачьих экзерсисов, прибавилась вонь переваренных
ананасов. Водка вылетела из меня фонтаном, прихватив по пути отвратительные
тропические фрукты, для большего конфуза. - Да, аллес куртке. А и черт с ней.
Куда тебя отвезти, лохушка? – голос наглого мужика трезвил. Я вдруг
почувствовала себя слабой, ни на что не годной дурой. Прав он. Я лохушка.
Глупая, слепая дура. - Никуда. Пошел ты. Я сама справлюсь со всем,- выплюнула
я, скидывая идиотскую, вымазанную ананасами тужурку, совсем забыв, что мои вещи
валяются разодранные на дешевой сцене, быдлячьего бара. И что я Фекла
Феофановна Быковских – дорогущий адвокат, которого не всегда могут себе
позволить даже очень богатые люди. - Сиди тут,- приказал нахал, запихивая меня
в джип, больше похожий на танк. Надо же, а как в этот вертеп занесло человека,
у которого тачка стоит дороже всего этого бара, включая посетителей и персонал?
– И нахрена я ввязываюсь всегда. Черт бы тебя побрал. Пойду выручать твою дуру
подружку. И не рыпайся, умоляю. - Салфетки есть у тебя влажные? – простонала я,
боясь, что не выдержу ожидания, если буду вонять, как вокзальный бомж.
