1. Глава 1. Артём
Открываю глухие ворота дома и пропускаю вперёд Гектора. Ротвейлер как-то странно ведёт носом и, порыкивая, слишком резво переходит на бег. Несётся на задний двор, словно ему мало двухчасовой пробежки.
Шагаю к дому по витиеватой дорожке и выравниваю дыхание. Рукавом утираю пот со лба и щурюсь от слепящего, оранжевого диска, готового вот-вот закатиться за горизонт. Холодный апрельский ветер быстро остужает не только промокшую одежду, но и разгорячённое бегом тело, заставляя ускорить шаг.
Отпираю входную дверь и оглядываюсь. Собаки так и нет. Еле слышно доносится рычание и какой-то неясный, приглушённый грохот.
Спускаюсь по небольшой лестнице и огибаю дом.
— Гек, какую кошку ты там опять загна...? — обрываюсь на полуслове и с отвисшей челюстью взираю на весьма необычную… кисулю, что так искусно обезоружила моего лучшего бойца.
Девчонка лет семнадцати-восемнадцати, тяжело дыша, сидит прямо на земле, опершись спиной о стену дома. Таращит на меня настороженный, даже загнанный взгляд и гладит огромную чёрно-рыжую бестолковку Гектора. А тот, в свою очередь, почти со щенячьим поскуливанием виляет хвостом и лижет маленькую грязную ладошку.
Даже не само появления этого чуда на заднем дворе дома меня удивляет, а её, мягко говоря, растрёпанный вид, словно она с кем-то сражалась не на жизнь, а на смерть. Губа разбита в двух местах, кровь уже запёкшаяся и размазанная, «украшает» нижнюю половину лица и часть шеи. На скуле виднеется наливающийся кровоподтёк, всё руки испестрены грязными царапинами, будто она, не разбирая дороги, мчалась сквозь непролазный лес. Рыжие длинные волосы всклокочены и спутаны вместе с мелкими ветками — хвойными иголками и листвой. Да и одета она для апреля слишком беспечно — лёгкий спортивный костюм серого цвета, испачканный в земле и старых листьях. За спиной тёмно-синий рюкзачок.
— Та-а-ак, — подхожу ближе и сажусь на корточки, внимательно рассматривая её, — ну и от кого ты…
Громкий, нетерпеливый стук по металлическим воротам обрывает меня. Оглядываюсь, а девчонка мгновенно вздрагивает и мёртвой хваткой вцепляется мне в руку.
— Не выдавай меня, прошу! — тихо и торопливо произносит, вперив в меня испуганный, молящий взгляд зелёных глаз.
На какой-то момент зависаю на этом отчаянном просительном взоре. А после оглядываюсь и замечаю под крышей в нескольких метрах стопку пластиковых перевёрнутых стульев. Поднимаюсь под напряжённый пристальный взгляд кисули и иду под навес. Вытаскиваю один стул и ставлю рядом с ней. Осторожно приподнимаю девчушку и замечаю исказившееся болью личико. Она, щадя, подволакивает правую ногу и тяжело опускается.
— Посиди пока здесь, — говорю ей и поворачиваюсь к Гектору. — Гек, охранять!
Ускоряю шаг и иду к нетерпеливым визитёрам, продолжающим настырно долбить по воротам. Открываю дверь и вижу мужика лет тридцати пяти с коротким светлым «ёжиком» на башке и кривым, неоднократно сломанным носом. Суёт мне в лицо фото рыжей девушки, робко улыбающуюся со снимка.
— Видел её? — басит и косится за ворота.
Приближаю снимок к себе, рассматривая изображение.
— Красивая, — отвечаю и машу головой. — Актриса, что ль, какая-то или блогерша? Хотя у меня на лица память хреновая.
Он смотрит на меня, как на идиота, лезет внутрь куртки и достаёт визитку.
— Если увидишь, набери.
— Обязательно, — беру визитку. — А что она натворила-то?
Но бык молча разворачивается и направляется к соседнему дому, от которого отходит его сородич.
Закрываю ворота, прячу визитку и быстро возвращаюсь на задний двор.
Как только девушка видит, что я один резко выдыхает, расслабляясь. Прикрывает глаза и как-то странно начинает заваливаться набок.
Еле успеваю подхватить.
— Эй, ты чего это? — удерживаю за плечи, немного встряхнув. Она с трудом приоткрывает веки и снова их смыкает. — Так, кисуль, грех, вообще-то, бороздить просторы таким хорошеньким носиком, — поднимаю на руки и несу в дом.
Осторожно укладываю на диван полубоком. Рюкзак за её спиной мешает, и я его снимаю, откидываю на кресло.
Надо бы ногу посмотреть, пока она в отключке.
Аккуратно расшнуровываю кроссовки и стягиваю.
Нога чуть припухла, но гематомы не видно. Да и сустав на месте.
Быстро иду на кухню и беру аптечку. Эластичным бинтом накладываю повязку, фиксируя голеностоп. Я почти заканчиваю, когда слышу болезненный стон. Девушка открывает глаза и испуганно дёргает ногой.
— Ай! М-м-м, больно же! Ты чё творишь? — выкрикивает и приподнимается выше, подальше от меня.
— Вообще-то, слова благодарности звучат несколько иначе, — усмехаюсь и сажусь напротив.
Она снова смотрит на свою ногу, пытается ей пошевелить, морщится и настороженно осматривается. Останавливает блуждающий взгляд на мне и натянуто улыбается.
— Спасибо!
— Не верю, — усмехаюсь и слежу, как на лице замешательство сменяется злостью, а потом страхом и паникой.
— А где?... Где моя сумка? — крутит головой.
— Да вон лежит.
Она резко оборачивается и не с первого раза, но дотягивается до своего рюкзачка. Резкими, дёрганными движениями расстёгивает молнию и заглядывает внутрь. Расслабляется, прижимая к себе свою, вероятно, драгоценную ношу и смотрит на меня в упор.
Мы долго всматриваемся друг в друга и молчим. Я — с неким азартом, интересом и бессмысленной в этом случае злостью, — что эти уроды сделали с ней? Она — с настороженной храбростью, беспокойством и готовностью вот-вот рвануть от меня, несмотря на перебитую лапку.
— Сколько тебе лет?
— Я совершеннолетняя, если ты об этом.
— Ещё есть повреждения, кроме видимых? — киваю на её ногу. Мотает головой. — Так, царапин слишком много. Предлагаю сходить в душ. А после самые сильные обработаем. Пойдём, я провожу.
Поднимаюсь и подхожу к ней. Но она не спешит, смотрит недоверчиво и прижимает к себе рюкзак.
— Сумку можешь с собой взять, если так боишься за свои деньги. Если они, конечно, твои.
— Мои! — резко выпаливает и возмущённо, с долей страха, округляет глаза. — Ты рылся в моей сумке, пока я была в отключке?
— В этом нет необходимости.
— Тогда откуда?...
— Таких, как ты – всегда интересуют только деньги и документы, — поясняю и снова предлагаю помощь.
— «Таких» — это каких? — ершится, но руку с опаской мне протягивает. Ладонь оказывается ледяной, тонкой и хрупкой.
Помогаю встать, придерживая, и веду в сторону ванной.
— Беглых, кисуль, беглых, — завожу внутрь.
Она опирается спиной на откос двери и напряжённо следит за мной.
— А тебя что интересует?
— Деньги меня, конечно, тоже интересуют, но не в первую очередь. Сейчас меня волнуешь ты. Значит так, смотри: здесь всё, что нужно. Ногу можешь мочить, бинт ещё есть, но сильно не грей. Отёк увеличится. И вообще, — с самой добродушной улыбкой перевожу взгляд на девушку и плавно двигаюсь по лицу вниз, стараясь не акцентироваться на рассечённой губе и синяке, — я могу помочь. Вдруг тебе снова голову обнесёт? Да и неудобно на одной ноге, скользко, плитка.
