1. Глава 1 Хилый
Быстро, тихо и незаметно в начинающихся сумерках пробираюсь по неглубокому снегу к особняку Самарина и заглядываю в окна.
«Твою мать, а!» — не сдерживаю ругательства от увиденного.
Пятеро вооружённых людей в чёрных костюмах прессуют Самарина. Пока только словесно, но ситуация всё равно дрянь. Рядом с ним на диване вжимается в угол женщина. От страха она прикрывает голову худыми дрожащими руками и боится даже взглянуть на визитёров. Сам Владимир Петрович сидит ровно, упрямо поджав губы и изредка бросает виновато-отчаянный взгляд на спутницу. Словно уже сейчас просит прощения и знает, чем всё закончится. Оно и понятно. Самарин умный мужик. Понял всё раньше, поэтому и попросил меня приехать. Только он опоздал. И это промедление будет стоить не одной жизни.
Чуть пригнувшись, огибаю дом и выхожу на задний двор.
Плана, как такового, нет, но осмотреться всё же стоит. По-хорошему мне бы смотаться отсюда, как можно быстрее. Один я вряд ли справлюсь, как минимум, с пятью хорошо обученными людьми. Да и оружия у меня нет. Вызвать полицию — лучшее, чем я могу помочь. Но меня словно неведомой силой манит к этому чёртовому дому. Как магнитом тянет. И на встречу я приехал на час раньше. Просто так обстоятельства сложились. Хотя предпочитаю точность.
На заднем дворе цепко оглядываю территорию и большой двухэтажный дом. В дальнем углу особняка замечаю профиль девчонки, мелькающий в тускло освещённом окошке. Сердце мгновенно пропускает удар и подскакивает к горлу, а затем ухает куда-то вниз. Противный холодок пробегается по позвоночнику, предвещая уж очень узкое место.
«Вот же проклятье! Нет, мне просто кажется! Этого не может быть. В жизни не бывает таких совпадений. Просто темно, я обознался. Ну, или девчонка похожа», — уговариваю себя и прикидываю, как быстрее забраться на второй этаж.
По водосточной трубе добираюсь до кованого балкона, подтягиваюсь и тихо приземляюсь перед приоткрытым окном. Удача мне сегодня благоволит. Надеюсь, она не вздумает повернуться задом в самый опасный момент.
Быстро пересекаю пустую просторную спальню и осторожно выглядываю в коридор.
Никого.
Голоса снизу хорошо слышны. Странно, почему девчонка до сих пор на них не вышла? Правда, дверь у неё плотно закрыта. Может, просто пока не слышала. — Ты же меня в любом случае грохнешь, почему я должен подписывать? — говорит Владимир Петрович Самарин.
— Верно мыслишь. Просто если ты не подпишешь, то я доберусь ещё и до твоего сынка.
— Ну и сука же ты, — возня драки сменяется громким женским отрывистым криком. А потом секундной давящей тишиной. — Ты что наделал? Лена… Леночка… Лена! Боже…
Проклятье! Надо поторопиться.
Подхожу к комнате девчонки и тихонько приоткрываю дверь.
Сутками ранее. Полина
«Да мне просто жизненно необходим именно этот кофе», — оглядываюсь по сторонам огромного магазина и разочарованно вздыхаю, так и не найдя никого в помощники.
«Блин, ну кто его так высоко засунул-то?» — встаю на нижнюю полку, одной рукой держу связку бананов, а второй тянусь за заветной банкой. Ещё чуточек… И вот, когда я дотягиваюсь до кофе, нога соскальзывает, и я лечу на кого-то весьма немягкого и хамоватого позади себя. Зажмурившись, больно плюхаюсь на свою драгоценную пятую точку, крепко удерживая бананы, а рядом со мной с грохотом разбивается, не пойми откуда взявшаяся, пузатая бутылка довольно дорогого виски, попутно окатив мою любимую бежевую коротенькую дублёночку уродливыми коричневыми каплями.
— Да ну нахер?! Ты чё творишь, курица? Ты хоть знаешь, сколько он стоит?
Смотрю на медленно ползущую лужицу прямо к моему бедру и резко вскакиваю на ноги. Это, конечно, не сильно спасает моё положение, но всё же на улице минус пятнадцать. Как-то не хочется идти на остановку в мокрых джинсах.
Поднимаю глаза на возмущённый рык и напарываюсь на двух парней. У одного, того, что побольше, чуть ли пар из подрагивающих ноздрей не валит. На него я, скорее всего, и налетела. А парень пониже смотрит на меня с явным интересом, не переставая ехидненько улыбаться.
Я оглядываюсь по сторонам, и с досадой понимаю, что поблизости снова никого нет. Дело плохо.
— Кого потеряла, курица? Я говорю, как отдавать будешь?
— Как кого? Курицу твою ищу. А то ты так часто говоришь о ней, вот я и подумала, что она очень важна для тебя. А пить, вообще-то, пагубно для здоровья. Минздрав предупреждает, — говорю и делаю шажочек назад, потому как перекошенная злостью харя здоровяка не прочит мне ничего доброго.
Перевожу взгляд на второго и словно залипаю на его лукавой, едва заметной, улыбке. Не знаю, что именно меня в нём так привлекло, но отвести глаз от его пристального взора я уже не в силах. И страх перед дружком его разом поблёк, я вообще успеваю забыть о нём, а вспоминаю только тогда, когда снова слышу грозный рык и чуть вздрагиваю от странного оцепенения.
— Слышь, сопля, а шутки со мной шутить ещё опаснее. Я тебя сейчас научу, когда рот надо открывать, и уж точно не для бананов.
— Да я вижу, ты спец в открывании собственного рта, — отвечаю здоровяку, а сама не отвожу взгляда от второго парня, который подходит к стеллажу и что-то на нём берёт.
— Ну всё, доигралась ты, сикушка мелкая! — зло рычит он и устрашающе начинает надвигаться на меня.
Я непроизвольно втягиваю шею, снова чуть подаюсь назад и чувствую, как молчаливый парень вкладывает в мою ладонь нечто прохладное и быстро закрывает меня собой от собственного друга.
— Нет, Хилый, ты вообще слышал? Бл., что за дерзкая молодёжь пошла, а? Я её сейчас научу, как со взрослыми дядями разговаривать надо, — здоровяк пышет гневом и пытается дотянуться до меня.
Второй парень поворачивается ко мне и через плечо бросает:
— Брысь отсюда! — а потом обращается уже к другу: — Оставь её. Она же ребёнок.
От его твёрдого, грубоватого голоса меня вмиг обсыпает мурашками. И глубоко в сознании мелькает мысль, что я уже где-то слышала этот голос.
Но мне два раза повторять не надо, и я, косясь себе за спину, спешу на кассу, прижимая покупки к груди.
— Острить она выросла. Значит, и отвечать тоже. Я вообще-то заплатил уже за бутылку. Вот как знал, не надо было сюда возвращаться…
Уже не слушаю, что он там вещает и с улыбкой подаю кассиру бананы и баночку любимого кофе, заботливо вложенного мне в руки незнакомым парнем.
Уже дома ближе к вечеру, я без конца прокручиваю нашу встречу и не могу прекратить беспечно и беспричинно улыбаться. Какой-то необъяснимый трепет заполняет изнутри и заставляет летать. Такое необычное, сильное и одновременно лёгкое чувство, я испытывала всего лишь несколько раз в наших очень редких телефонных разговорах с моим другом Димой.
